Сибирь - [5]
Конференция проходит в Библиотеке иностранной литературы. Во дворе статуи писателей, среди которых красивый бюст Йозефа Аттилы… Отойдя на мгновение от группы, чтобы порыться на полках библиотеки, я просматриваю толстую книгу о ГУЛАГе Томаша Кижны с продуманно размещенными фотографиями, названиями и картами расположения. Во главе цитата Шаламова, которую я немедленно переписываю в свой блокнот: «То, что я видел, никто не должен ни видеть, ни даже знать. Но, раз увидев, лучше быстрее умереть».
У меня времени — только взглянуть на карту и содрогнуться. Вся территория СССР от востока России до Восточной Сибири — вереница больших и малых белых пятен. Наиболее печально известные по рассказам — на Крайнем Севере (Соловки, Магадан), но мы туда не поедем. Однако в лагерях недостатка нет, и вдалеке там, на нашем пути, они даже более многочисленны: Красноярск и Иркутск — крупные административные центры ГУЛАГа. На одном из интернет-сайтов в начале января 2011 года я обнаружила фотографии наших дней, где можно видеть железную дорогу, построенную заключенными в тысяче километров к северу от Красноярска между городами Игарка и Салехард в 1949–1953 годах, вплоть до смерти Сталина. Большинство из них погибли, говорится в комментарии, строя дорогу, которая, «как и много других, не ведет никуда». Такая же смертельная и бесполезная, как и Беломорканал, мелкий и занесенный песком. Все разрушено, все разваливается: бараки, пилорамы, мосты.
Все это спит с обломками окончательно минувшего времени? Вопрос о лагерях будет меня преследовать в течение всего путешествия, но до поры до времени я не осмеливаюсь затрагивать его в общении с моими русскими собеседниками. Я не знаю, как они отнесутся к моему любопытству по этому поводу. Как быть? Я не хочу возвращать их в прошлое, которое они, возможно, хотели бы забыть, но также не хотелось бы, чтобы из-за моего молчания они подумали, будто он меня не волнует.
Во всяком случае, я не могу о нем забыть, это часть нашей истории, часть моей истории, это здесь наши речи и иллюзии спотыкаются о реальный коммунизм. Годы коммунизма как бы постоянно бросают параллельную тень на наше радостное путешествие. Она сопровождает его повсюду и не исчезает, как немой, но навязчивый и постоянно дублирующийся комментарий.
Несколько позднее, как прелюдия к нашему путешествию, конференция «О русской литературе и пространстве» Игоря Волгина, большого специалиста по Достоевскому и Гоголю. Но я, к сожалению, не могу сосредоточиться, мысли блуждают, запоминаются только анекдоты… Например, выражение, приписываемое Гоголю: «У России две беды — дураки и дороги». И это опять будит воображение… Представляю, каким испытанием было вплоть до конца XIX века путешествовать по этому огромному континенту, по ужасным дорогам, а иногда и вовсе по бездорожью. Даже свидетельство Чехова, отправившегося на Сахалин за несколько лет до начала строительства Транссибирской магистрали: «Сибирь — это страна холода на всем своем протяжении. Едешь, едешь и не видишь ей конца», — писал он. Нужны были месяцы, чтобы добраться до Восточной Сибири. Чтобы пересечь реки, ждали льда. Во время путешествия рождались и росли дети. Это еще более усложняло ссылку политических, отправляемых в Сибирь. Отставание, а затем развитие России — это история внутренних сообщений этой огромной страны, где веками существовали только два пути: Волга с севера на юг и с востока, через Сибирь, пути караванов, привозивших чай. И возникшая идея строительства Транссибирской магистрали была радикальна своей новизной и «фараонична» своим размахом и драматизмом осуществления… Это было также знаком того времени, каким мы представляем себе XIX век, век Жуля Верна и Эйфелевой башни: паровые машины, стальные профили (рельсы, мосты). Также и железные дороги: модернизация и развитие европейских стран, ликвидация замкнутости изолированных территорий. Первая железная дорога между Санкт-Петербургом и Царским селом с локомотивом на лошадиной тяге пущена тогда же, когда и первая французская линия времен Июльской монархии от Парижа до Сен-Жермен-ан-Лэ: «При скорости большей, чем 30 километров в час, ее ощущение становится головокружительным», — писал журналист того времени (1837 год). Затем переход к вещам более серьезным: Николай I решает строить дорогу из Петербурга в Москву. Совершенно прямой путь, кроме, как говорит легенда, одного небольшого крюка, сейчас уже выпрямленного, оставленного на карте пальцем императора, прижимающим линейку. Ни туалетов, ни отопления, высадка на каждом мосту. Железнодорожный музей Новосибирска сохранил несколько локомотивов и вагонов того времени… Какие-то оставшиеся обрывки конференции, какие-то поиски потом. Строительство Транссибирской магистрали будет закончено в рекордные сроки, менее чем за 25 лет, но ценою тысяч жизней. Магистраль, начатая с двух сторон, смогла наконец связать два конца империи протяженностью более 9000 километров. И объединить страну, так как в книге «Святая Русь», вышедшей в 1890 году, о которой я только что рассказывала, Сибирь даже не упоминается. Россия заканчивается еще Уралом.
Говорила Лопушиха своему сожителю: надо нам жизнь улучшить, добиться успеха и процветания. Садись на поезд, поезжай в Москву, ищи Собачьего Царя. Знают люди: если жизнью недоволен так, что хоть вой, нужно обратиться к Лай Лаичу Брехуну, он поможет. Поверил мужик, приехал в столицу, пристроился к родственнику-бизнесмену в работники. И стал ждать встречи с Собачьим Царём. Где-то ведь бродит он по Москве в окружении верных псов, которые рыщут мимо офисов и эстакад, всё вынюхивают-выведывают. И является на зов того, кому жизнь невмоготу.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.
Сентябрь 1812 года. Французские войска вступают в Москву. Наполеон ожидает, что русский царь начнет переговоры о мире. Но город оказывается для французов огромной западней. Москва горит несколько дней, в разоренном городе не хватает продовольствия, и Наполеон вынужден покинуть Москву. Казаки неотступно преследуют французов, заставляя их уходить из России по старой Смоленской дороге, которую разорили сами же французы. Жестокий холод, французы режут лошадей, убивают друг друга из-за мороженой картофелины. Через реку Березину перешли лишь жалкие остатки некогда великой армии.Герой книги, в зависимости от обстоятельств, становятся то мужественными, то трусливыми, то дельцами, то ворами, жестокими, слабыми, хитрыми, влюбленными.
Данвер, молодой судья, едет по поручению короля Франции в одну из провинций, чтобы проверить поступающие сообщения о чрезмерном рвении своих собратьев по профессии в процессах, связанных с колдовством. Множащиеся костры по всей Франции и растущее недовольство подданных обеспокоили Королевский двор. Так молодой судья поселяется в Миранже, небольшом городке, полном тайн, где самоуправствует председатель суда де Ла Барелль. Данвер присутствует на процессах и на допросах и неожиданно для себя влюбляется в одну необычную, красивую женщину, обвиняемую в убийстве своего мужа и колдовстве.Элизабет Мотш пишет не просто исторический роман.
В безмятежной деревушке на берегу дикого острова разгораются смертельные страсти. Прекрасный новый мост, связавший островок с материком, привлек сюда и многочисленных охотников за недвижимостью, желающих превратить этот девственный уголок природы в туристический рай. Но местные владельцы вилл и земельных участков сопротивляются. И вот один из них обезглавлен, второй умирает от укуса змеи, третья кончает жизнь самоубийством, четвертый… Это уже не тихий остров, а настоящее кладбище! Чья же невидимая рука ткет паутину и управляет чужими судьбами?Две женщины, ненавидящие друг друга, ведут местную хронику.
Роман «Битва» посвящен одному из знаменательных эпизодов наполеоновского периода в истории Франции. В нем, как и в романах «Шел снег», «Отсутствующий», «Кот в сапогах», Патрик Рамбо создает образ второстепенного персонажа — солдата, офицера наполеоновской армии, среднего француза, который позволяет ему ярче и сочнее выписать портрет Наполеона и его окружения.