Сиамцы - [48]

Или они все-таки два идиота? Может, надо просто помириться? Может, нужно наконец принять свою судьбу, а не выпендриваться?

Что вообще такое любовь? Ну не дрожат у нее руки, ну не ёкают внутренности при взгляде на Костю… А оно ей надо? Костя классный, высокий, они с ним такая красивая пара! С ним спокойно. Тут Геула почему-то вспомнила безумные глаза Яна и его признание в любви. Зачем этот дурак все испортил? Напридумывал себе… Бред! Вот бы забыть, сделать вид, что никакого признания не было. И вообще ничего не было. А у нее просто очередной день рождения, на котором ее встретит ее парень и они пойдут гулять. И все будет спокойно.

Почему нельзя, чтобы было спокойно?

Геля встала и отправилась в ванную.

— Мам, можно я завтра надену твое голубое платье? — спросила она.

— Конечно, — удивленно ответила мама, — а не слишком нарядно?

— Я хочу быть красивой, — сказала Геула.

*

Ян метался по квартире. Иногда замирал и вроде бы засыпал, но продолжал видеть все вокруг. Потом подскакивал и бежал к телефону — проверить звонки.

Потому что Геула должна была позвонить и сказать, что все не так.

Она его тоже любит.

Она просто растерялась и не сказала сразу.

Но звонков не было.

Мама и папа что-то ему говорили, он отвечал — и тут же забывал. Голову сверлила одна мысль: «Сейчас она позвонит и скажет».

Он даже ночь провел в полусне, вздрагивая и просыпаясь от любого звука на улице, от мявканья Норы, от легкого шороха за стеной — соседи на ночь глядя что-то перетаскивали.

Только под утро он понял, что никакого звонка не будет.

А еще Ян понял, что всю эту историю с признанием он придумал, чтобы услышать: «Дурачок! Я тоже тебя люблю».

Он уснул крепко и быстро. Что-то его мучило, Ян ворочался — когда проснулся, простыня и одеяло были причудливо скручены, — но в памяти не осталось никаких следов кошмара.

Ян понял, что ему нужно прогуляться по улице, чтобы прийти в себя.

Геля всегда так делала.

*

Чина встретил Геулу с Лизой на пороге кафе.

— Этот оболтус где-то задерживается, так что я за главного, — сказал он. — Дорогие девочки, с праздником вас!

Чина вручил «девочкам» два шикарных букета, расцеловал обеих и отправил в маленький зал за сервированный стол, а сам ушел сделать последние распоряжения по меню.

Официантка улыбалась и расставляла букеты, Альбина тут же кинулась на шею Лизе, а потом со словами: «Не могу ждать, давай скорее меряй» — вручила Геле коробочку с бантиком.

— Как же здорово, что ты сегодня именно это платье надела! — восхитилась Лиза.

В коробочке был кулон пронзительно голубого цвета. Он как будто светился изнутри.

Альбина как девочка захлопала в ладоши.

— Как тебе идет! Смотри какая красота! Смотри как к платью подходит! О! Костя пришел! Костя, ты посмотри, какая Геула красавица!

Альбина со слезами умиления на глазах кинулась обнимать Гелю и вдруг застыла. Геула, которую вся эта суета тоже растрогала, удивилась тому, что тетя Аля окаменела, и оглянулась.

В дверях зала стоял Костя. В одной руке он держал подарочный пакет, а второй обнимал девушку.

— Это Алеська, — сказал Костя, — привет всем. Мам, это Алеся мне подарила, я тут поставлю.

В гробовом молчании женщин Костя протащил Алесю к столу, усадил ее и сел рядом.

— Ты б Гелю с днем рождения поздравил, — сквозь зубы сказала Альбина.

— Кого? — удивилась Алеся. — Ты ж сказал, что это у тебя день рождения?!

— А мы с Гелькой в один день родились, — объяснил Костик, — вот и празднуем вместе. Кстати, а почему шампанское не открыто?

Костя схватил бутылку, залихватски ее тряханул, выдернул пробку и…

Вместе со звуком выстрела в зал вошел Чина. Он мгновенно оценил ситуацию. И застывшие лица женщин, и Алесю, и Костю, который поливал шампанским пол.

— Вышел ко мне! — сказал он.

Костя внезапно засуетился, попытался куда-нибудь пристроить бутылку, но так и пошел к отцу, оставляя за собой пенную дорожку.

Чингиз заволок сына за угол и спросил очень недобро:

— Это кто вообще?

— Алеся, — буркнул Костя.

— Вижу… что не Петя! Ты зачем ее притащил?

— Алеська, — гордо ответил Костя, — моя девушка, а я…

— А ты, — перебил его отец, — придурок! Ты хоть понимаешь, в какое положение ты Геулу поставил?! Да вообще всех!

— Да чего такого-то?..

— «Чего такого»? — Лицо Чингиза стало наливаться малиновым. — Ты точно мой сын?

Костя не ответил. Их с папой портретное сходство не требовало комментариев.

— Ты с Гелей собирался в одном номере жить! В одной постели спать! Я тебя специально спрашивал!..

Выглядел Чингиз в этот момент угрожающе. Косте пришлось собрать в кулак все свое мужество, чтобы небрежно спросить:

— Кстати, пап, ты же можешь переоформить отель? Мы с Алеськой тогда на море поедем…

Чингиз побагровел и отчеканил:

— Никакого отеля. Никакой Алеськи. Никакого моря. К бабушке Латифе. В Талдыкорган! На все лето!

Чингиз угрожающе надвинулся на сына. Костя инстинктивно выставил перед собой бутылку.

— Дай сюда! — Чина отнял шампанское и огляделся, куда бы его поставить.

Только тут Чингиз с Костей обнаружили, что перегородка, за которой они стоят, стеклянная. И по другую сторону стекла за ними наблюдают оставшиеся в зале женщины. Косте эта картинка напомнила фото сурикатов, которое недавно гуляло по сети. Он не выдержал и фыркнул. Чингиз отвесил ему подзатыльник. Геула первой вышла из оцепенения и бросилась к выходу из зала.