Швейцарские горки - [23]

— Можно поинтересоваться, что вы ей сообщили на сей счет?

— К сожалению, ничего особого ценного и важного, — как бы извиняясь, сказал сенатор.

— Понимаете, меня, как гражданина Швейцарии и сенатора, больше интересует другое. Как могло случиться, что была уничтожена компьютерная база данных и архив документов по конрабандным сделкам, совершенным Винерами?

— А они все-таки уничтожены, а не пропали, как утверждали раньше? — тут же продемонстрировал свою осведомленность Немец.

— В том-то и дело!

— И кто же принял такое решение?

— Именно это я сейчас и пытаюсь выяснить! Мой знакомый господин Келлер, который расследует дело Винеров, сам был поражен этим обстоятельством, потому в результате дело фактически развалилось. И теперь его могут просто прекратить. А госпожа Разумовская интересовалась самими сделками… Причем у меня сложилось впечатление, что она была довольно информирована на сей счет. Я даже поинтересовался, кто ее источники?

— И что она ответила?

— Сказала, что эти источники в Москве. Причем, как она выразилась, информация получена из первых рук…

— Скажите, насколько ваш разговор с ней был откровенен?

— Насколько это возможно при первой встрече… Мы договорились обмениваться информацией и дальше.

— Вас не могли подслушивать? — вмешался Ледников.

— Подслушивать? Мне это и в голову не приходило!

— А где вы разговаривали?

— В моем рабочем кабинете. Простите, но мне надо ехать на важную встречу. Примите еще раз мои соболезнования. Если я понадоблюсь вам еще, готов к общению.

Когда сенатор Фрай убыл на своем замечательном велосипеде, Немец спросил:

— Ну, как?

— Ты просто гигант следственной работы.

— Да ладно. Как впечатления со стороны?

— По-моему, приличный мужик. России бы таких депутатов…

— Ты же сам сказал — лет через двести. Какие будут указания?

— Я думаю, мне надо ехать в аэропорт.

— В Москву собрался?

— Нет, через два часа из Москвы в Цюрих для спасения своей дочери прилетает господин Абрамов. Я хочу задать ему пару вопросов. Уверен, информацию из первых рук, которую упоминал Фрай, Разумовская получила именно от него. Они встречались в Москве перед ее отлетом. Ну ладно… Мне пора. Я и так уже опаздываю.

— Я тебе там нужен? Или я только помешаю вашему интиму?

— Думаю, что действительно лучше мне поехать туда одному.

К прилету самолета из Москвы он чуть не опоздал. Влетел в зал, когда пассажиры уже разъезжались. Но Женя была еще тут. Она стояла посреди зала, а высоченный седовласый экс-министр смотрел на нее влажными от навернувшихся слез глазами.

Отец и дочь были так поглощены встречей, что даже не заметили, как к ним подошли трое полицейских. Они окружили Абрамова, а потом из-за их спин вынырнул молодой человек в штатском. Он что-то сказал, потом вынул из папки лист бумаги и показал Абрамову. Тот растерянно поглядел на ничего не понимающую Женю.

Пожав плечами, Абрамов вернул после внимательного изучения бумагу молодому человеку, обнял дочь, поцеловал ее в лоб и что-то настойчиво ей сказал. Затем, опустив голову, он как-то сразу ссутулился и молча в сопровождении полицейских направился к выходу.

Женя, словно окаменев, смотрела ему в след.

Проснувшись, сначала припомни и пойми свой сон. Кажется, это Конфуций… Ну и что же сон сей значит? Ледников на мгновение прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться. А значит это только одно — Абрамова здесь ждали. Причем давно, раз уж подготовили все документы на задержание. Знали, когда он прилетит, каким рейсом. То есть вполне может быть, что его вели с самой Москвы…

А еще это значит, что вполне могут следить и за Женей. Следить до сих пор. Так что если подойти к ней прямо сейчас, можно засветиться и сразу привлечь к себе ненужное внимание каких-то серьезных людей или организаций. Потому что на задержание таких лиц, как Абрамов, решаются не в один момент.

Пока он прикидывал, как ему разумнее поступить, рядом с Женей возник моложавый мужчина с гладко зачесанными назад длинными, но уже редеющими волосами. Он был в светлом пальто с поднятым воротником, поверх которого пижонски развевался длинный темный шарф.

— Женечка, простите ради Бога за опоздание! — по-русски воскликнул мужчина. — А где же Всеволод Андреевич? Куда он подевался?

Глаза Жени наполнились слезами, губы жалко и некрасиво задергались.

— Они его арестовали, — в отчаянии прошептала она.

— Арестовали? — поразился мужчина. — Кто? Кто мог это сделать? Да где он?

— Его увели… Туда… — беспомощно лепетала Женя.

— Это была полиция?

— Полиция.

— Но что они сказали?

— Они показали ему какой-то документ…

— Какой документ, Женечка! — взорвался мужчина. — Какой к черту может быть документ! Откуда? Чей?

— Я не знаю, — в отчаянии прошептала Женя. — Я не знаю, Руслан Несторович! Не знаю!

Руслан Несторович решительно взял ее под руку.

— Давайте, Женечка, я отвезу вас домой. А по дороге позвоним адвокату и свяжемся с посольством.

Осторожно, словно больную, он повел ее к выходу. Все это выглядело весьма трогательно. Даже слишком, почему-то подумал Ледников.

Он набрал номер Немца.

— Его задержали.

— Кого? — не понял сразу Немец.

— Абрамова.

— Когда?

— Прямо в аэропорту.

— Ничего себе швейцарское гостеприимство!