Швея - [3]

Гордость, захлестнувшая голову, помешала расслышать голос Тору.

— А?

— Не акай! Первый отходит.

— Второй отходит, — исправился Сахно.

И скользнул вниз, к Западному.

Две заклепки, приколоченных в узлах, сияли на экране пару мгновений и медленно угасли. Пяльца не двигались. Марево в них тоже застыло.

— Ты там не напортачил? — почти нервно поинтересовался Тору.

— Иди нахрен.

Сахно набычился и прикусил губу. Они все прошили верно: двойным швом, отрезав лишнее, поставив заклепки. Обязательно все должно получиться.

Ведь за ними в очереди стояли госпитальные корабли.

Пяльцы на экране засветились. В сверкающем круге заструилось, дернулось, лопнуло — и раскрылась прореха. Чернее, чем космос, без единого огонька. Вдоль всего контура из темноты начали проступать тонкие вытянутые лапки.

Сахно выдохнул и заперхал, сообразив, что едва не лопнул, задержав дыхание.

— Ай молодцы! — заорал Тору.

Общая частота дала знать громким пощелкиванием. Глушилку сняли, и шумное дуновение десятков голосов тут же пролетело по всей рубке.

Затем кто-то откашлялся громче всех. Сахно сразу же узнал капитана.

— Внимание, госпитальным кораблям! Швея готова! — почти возвестил Дагомир. — Считаем! Всем занять позиции!

— Мы и так уже на позициях! — откликнулся тоненький женский голос.

— Быстрее давайте, не барахло везем! — поддержал нервный мужской, пустив петуха.

— Тогда прошу соблюдать тишину! Двухминутная готовность!

Госпитальные устыдились и замолчали. Сахно на всякий случай проверил, отключен ли передатчик. Не хотелось чихнуть некстати и опозориться на всю Швейную.

На полутора минутах уже так и подмывало заорать, изнемогая от нетерпения. Сахно прикусил губу и засопел.

Но первыми не выдержали все-таки госпитальные.

— Сколько же там? — почти простонал кто-то незнакомый. — Капитан, не молчите!

На общей частоте громко щелкнуло.

— Общее время — сто сорок пять минут! — проревел Дагомир. — Первый госпитальный! Старт!

Громада госпитального хранилища тронулась с места. Сахно перестал тискать рукоятки, откинулся в кресле, поднял щиток и все-таки со вкусом провел по лбу. Гигантский белый корпус, отмеченный красными символами, проползал мимо и никак не заканчивался. На мгновение Сахно даже испугался — пройдет ли, не треснут ли Пяльцы.

Испуг быстро сменился любопытством. Швея уже двигалась в Пяльцах, взбудораженная присутствием добычи.

В глубине души Сахно считал, что Швея — именно хищник. Только укрощенный человеком. Процентов на пятьдесят.

Ученые мужи предпочитали рассматривать Швею как уникальную пространственно-временную аномалию. Последователи религий оперировали понятием высшего разума, а некоторые доходили и до идеи механического божества. Или машинного — Сахно не особо запоминал теории.

Длинные тонкие спицы вздыбились, расходясь так, что на мгновение Пяльцы превратились в нарисованное солнце, — и опустились, впиваясь в корпус хранилища. Яростно и беззвучно задвигались, прострачивая металлическое полотно. Сахно прищурил глаз.

— Фу, матерь божья, — пробормотал кто-то из игольщиков.

Сахно мысленно согласился. Лезть первыми в Швею могли только отчаявшиеся.

Швея мотала нитки чужих жизней как хотела. Могла отмотать назад, могла вперед, могла разорвать или запутать клубком. Первый госпиталь собирал у себя самых тяжелых, не поддающихся лечению. Тех, кому терять уже нечего.

Машинально поглаживая рукоятки, Сахно смотрел, как госпитальное хранилище проваливается в черноту все глубже. Машинально вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там внутри. Не получилось.

Минута за минутой Швея заглатывала хранилище, утягивала в неизвестность.

А затем экран мигнул и переключился на обзор обратной стороны Пялец. Марево пучило, по всей ткани шли волны, она то сморщивалась, то разглаживалась — и все же выперла тупым носом. Сахно вновь стиснул пальцы. Иногда бывало, Швея не выпускала добычу. «Оверлок» мог попробовать выйти на разрез, но последняя такая помощь закончилась разваленными Пяльцами, кучей жертв среди Швейной и госпитальных, а заодно и половину квадранта зажевало. Утянуло в неизвестность.

Пот сочился сквозь пальцы, делая рукоять скользкой.

— «Оверлоки», сидеть по местам, — вкрадчиво сказал Дагомир. — Кто дернется — загашу лично.

— Капитан…

Ткань вздрогнула и разошлась. Белый сверкающий нос торжественно выдвинулся в обычный космос. Заскользила вся громада, переливаясь сверкающей краской.

Сахно шумно выдохнул. Швея подлатала даже внешнюю оболочку. Стоило надеяться, что и внутри все обошлось по-хорошему.

Связь вновь застрекотала.

— Докладывает первый госпитальный! — голос лучился торжеством. — Перешито на сто процентов!

— Поздравляю! — все так же надсадно проревел капитан. — Всем госпитальным, вставайте на поток! Соблюдайте минимальную дистанцию! Блокировку снимаем через сто тридцать минут!

Сахно откинулся на спинку кресла. Двадцать четыре корабля по тысяче с лишним мест. Неплохая удача.

* * *

Месяц назад Хелен исполнилось тридцать пять лет. Она весила двести тридцать фунтов, искренне обожала популярный образовательный журнал «Вираж» и страдала аллергией на грецкие орехи. Юбилей Хелен отметила как прекрасный специалист, которого взяли на борт «Миттельплате» в обход всех нормативов и медосмотров.