Шведский всадник. Парикмахер Тюрлюпэ. Маркиз Де Боливар. Рождение антихриста. Рассказы - [40]

По его знаку небесное воинство раздвинулось, освободив большое пространство. И ангел запел глубоким басом:

Степь и лес, камыш и прут,

И тропа, и колея,

Ветер, поле и земля,

Мох сухой, песок и трут,

И зола из очага,

Камни, доски, кочерга,

Веник, ступка, балки крова

Встаньте здесь, держите слово!

И тут из бездны поднялись безгласные вещи — земные свидетели. Шурша, скрипя, свистя голосом ветра, гудя голосом огня в очаге, начали они говорить, и небесные судьи внимали им и понимали их речи…

— Свидетели сказали и были услышаны. Преступление установлено! — произнес Иоанн.

— Он виновен! — подтвердил голос Бога. — И я определяю ему участь: он один понесет свой грех до конца дней своих и не умрет, пока не отдаст свою жизнь, чтобы искупить его, и никому он не сможет признаться в грехе своем, кроме ветра и земли!

Шведского Всадника била смертная дрожь. Прижав ладони к вискам, он ползал на коленях, не смея поднять глаза на судей. И небесные жители плакали круг него о его погубленной душе, и даже ангел с мечом, казалось, сжалился наконец и сказал, глядя ввысь:

— Всемогущий Судия! Тяжкую кару присудил Ты этому человеку! Не будет ли ему милости Твоей?

— Не будет ему другой участи, кроме той, что Я сказал вам! — прогремел голос Бога. — Я отдаю его тебе, чтобы своей волей и своей кровью он искупил свою вину и чтобы ты свершил ему судьбу по слову Моему!

Ангел покорно склонил голову.

— Я беру его в руки мои, — ответил он, — и сейчас же верну его на зеленый луг.

Очнувшись от своего ужасного сна, Шведский Всадник поднялся на ноги. Он потянулся, протер глаза, прошелся по лугу и отвязал своего коня.

«Если это не просто сновидение, а верная весть, — думал он, въезжая на холм, — то и тогда мне не надо бояться огненного гнева Бога. Ибо раз Он не хочет, чтобы мое прошлое открылось людям, то и я не хочу. Я буду дураком, если признаюсь людям в том, кем я был и что успел натворить. Высший суд — другое дело, там трубят такие трубы, что у смертного человека уши лопаются, там и зола с камнем могут давать показания. Но ведь все это было только во сне…»

Однако ему показалось странным и непонятным, что в своем сне он испытал такой ужас, какого не знал за всю свою трудную и опасную жизнь. Здесь, на земле, он не мог понять, почему там, на небесах, его охватили такие чувства. Да и времени раздумывать над этим у него не было — он торопился добраться до имения невесты Торнефельда. Ее судьба больше заботила его сердце, чем его собственная.

Где бы он ни ехал, ему встречались поля, расцвеченные великолепными красками зрелого урожая. Сразу было видно, что их вовремя засеяли и содержали надлежащим образом. Стояла хорошая погода, и повсюду виднелись прилежно убиравшие хлеба работники, жнецы, косари и сноповязалыцицы.

«У здешнего хозяина твердая рука! — заметил про себя Шведский Всадник. — Теперь тут уже не то, что было. Наверное, барышня вышла замуж, а я опоздал как последний дурак. На дворе теперь заправляет новый господин, который знает толк в хозяйстве. Вот и кончилось мое счастье, так и не начавшись!»

Но когда он приблизился к барской усадьбе и завидел соломенные крыши знакомой деревни, картина резко изменилась: поля стали запущенными, заросшими осотом и васильками. Все это он видел и прежде. Здесь опять опоздали с посевом, да и почву плохо удобрили.

«Нет! — обрадовался Шведский Всадник. — Уж мужа-то у нее точно нет! Нет на дворе крепкого хозяина! Выходит, она уже так обеднела, что уже распродала почти все поля соседям. У нее осталось совсем мало земли, вот только эта — возле усадьбы. Спасибо тебе, Господи, я приехал в самое время!»

Сердце его запрыгало, как дикий олень на гону, когда он подъехал к усадьбе. Вот-вот он вновь увидит свою возлюбленную. Он стоял в саду и напряженно всматривался в глубь аллеи, а потому заметил ее издали. Она бежала по песочной дорожке — ее красные туфельки мелькали на зеленой траве, белое платье развевалось на ветру. Он вмиг забыл все приготовленные заранее куртуазные речи, и лишь одно тревожило его: как бы она не узнала в нем того нищего бродягу, кому она велела пойти на кухню и накрошить себе хлеба в суп.

Он собрал все свое мужество и, сняв шляпу, пошел ей навстречу. Поклонившись, он долго не мог найти слов, и девушке пришлось заговорить первой:

— Извините меня, господин офицер, за то, что вам пришлось ждать. Мне только сейчас передали, что незнакомый кавалер желает нанести мне визит. А меня не было дома — пришлось самой выгонять кур из сада, пока они там ничего не натворили.

Это был ее голос, голос, который звучал у него в ушах с тех пор, как она спасла ему жизнь. Шведский Всадник стоял как зачарованный. Он смотрел на нее во все глаза и жадно слушал. Она была не просто красива — в его глазах она была прекрасна как солнце! Сам Князь Тьмы устрашился бы такой небесной красоты.

А она между тем продолжала:

— Правда, по обычаю господин должен бы представиться первым, mais, Моnsieur, je ne tiens раs а l'etiquette![17]

— Милая барышня, скажите мне это еще раз, — пробудился от своих грез Шведский Всадник. — Я ведь понимаю по-французски с трудом. Лишь на войне я кое-как осилил этот язык. Конечно, в детстве меня учили ему, но у меня был плохой учитель, и мне до сих пор легче сочинить фразу на французском, чем понять на слух.