Шведские спички - [20]

Жил Бу­гра в пер­вом эта­же над «Пра­чеч­ной Сен-Луи», за­ни­мая од­ну ком­на­ту это­го тес­но­го до­ма. Имен­но здесь он ра­ди ую­та со­брал всю до­бы­чу от сво­его не­вин­но­го ма­ро­дер­ст­ва: ме­бель его со­стоя­ла из са­до­вых стуль­ев, круг­ло­го сто­ли­ка, взя­то­го из ка­фе, ко­рич­не­вой ска­мей­ки, ко­то­рую он при­та­щил из мет­ро, с рек­ла­мой од­но­го из ма­га­зи­нов в Шат­ле — «Бра­тья Ал­лес», но наи­боль­шей его уда­чей, по­жа­луй, бы­ла верх­няя часть улич­но­го га­зо­во­го фо­на­ря, на си­нем стек­ле ко­то­ро­го вы­де­ля­лись бе­лые бу­к­вы: По­ли­ция. Что ка­са­ет­ся кро­ва­ти, то ее он уво­лок с пус­ты­ря, и этот пло­хо сби­тый же­лез­ный ске­лет вре­мя от вре­ме­ни из­да­вал скрип. Как бы слу­чай­но по­су­да Бу­гра но­си­ла на­име­но­ва­ния раз­лич­ных ка­фе: «Дю­пон», «Би­ар» или «Пи­во». На сто­ляр­ном вер­ста­ке мож­но бы­ло об­на­ру­жить по­се­реб­рен­ные, а ны­не по­жел­тев­шие ва­зоч­ки, блюд­ца с ука­за­ни­ем рес­то­ран­ных цен за те или иные на­пит­ки, чаш­ки с мар­кой буль­о­на «ви­ан­докс», ста­кан­чи­ки от аб­сен­та, си­фон из го­лу­бо­ва­то­го стек­ла.

О Бу­гра лю­би­ли по­су­да­чить в квар­та­ле еще из-за его стра­сти к раз­ве­де­нию кур; он под­се­лил к ним ве­ли­ко­леп­но­го пе­ту­ха с пун­цо­вым греб­нем, и ра­но ут­ром звон­кое ку­ка­ре­ка­нье бу­ди­ло всю ули­цу. По­ли­ция гро­зи­лась на­ло­жить на Бу­гра взы­ска­ние. Ра­зо­злив­ший­ся ста­рик весь ме­сяц ядо­ви­то по­вто­рял:

— По­ду­мать толь­ко! Ну и бол­ван этот пе­тух! Сколь­ко раз я вы­но­сил ему стро­гий вы­го­вор!

Он на­пи­рал на сло­во «вы­го­вор» и еще боль­ше злил­ся. Од­на­ко ему при­шлось пой­ти на ус­туп­ки и по­кон­чить с птич­ни­ком. Но то­гда он ре­шил иг­рать на ка­ва­ле­рий­ской тру­бе, при­чем стоя у са­мо­го ок­на, и лишь толь­ко его на­чи­на­ли уве­ще­вать про­хо­жие или по­ли­цей­ский, Бу­гра ог­лу­ши­тель­но во­пил:

— Да здрав­ст­ву­ет со­ци­аль­ная ре­во­лю­ция!

Пти­чий двор сме­ни­ла ов­чар­ня: од­на­ж­ды ут­ром он при­вел бог зна­ет от­ку­да ба­ра­на, ко­то­ро­го во­дво­рил в свою ком­на­ту. Сно­ва жа­ло­бы, сно­ва ссо­ры с со­се­дя­ми и хо­зяи­ном до­ма. Ему при­шлось про­дать это­го ба­ра­на, ко­то­ро­го он ок­ре­стил «Мой друг Азаль». Сей­час Бу­гра раз­во­дил мор­ских сви­нок и кро­ли­ков. Ко­ро­че го­во­ря, не про­хо­ди­ло и не­де­ли, чтоб на ули­це не тол­ко­ва­ли о «по­след­ней вы­ход­ке Бу­гра»: то он ост­риг пу­де­ля на­роч­но толь­ко с од­ной сто­ро­ны (чтоб его хо­зяй­ке ме­ре­щи­лось, буд­то у нее не од­на, а две раз­ные со­ба­ки), то под­ве­сил к сво­им став­ням на ве­рев­ке пря­мо над ули­цей мет­лу и дру­гую хо­зяй­ст­вен­ную ут­варь (яко­бы для то­го, чтоб на ле­ст­ни­це они не ме­ша­ли жиль­цам) и так да­лее…

В это ут­ро Оли­вье, с бле­стев­ши­ми на солн­це во­ло­са­ми, сто­ял при­сло­нив­шись к сте­не око­ло за­кры­то­го га­лан­те­рей­но­го ма­га­зи­на, как раз в том мес­те, где все мо­ло­дые лю­ди это­го квар­та­ла обыч­но вы­ца­ра­пы­ва­ли или стро­чи­ли ме­лом на стен­ке лю­бов­ные по­сла­ния, а так­же по­ли­ти­че­ские вы­ска­зы­ва­ния, не за­бы­вая об­ра­тить­ся к то­му, кто это бу­дет чи­тать, с весь­ма тра­ди­ци­он­ным сло­веч­ком из пя­ти букв. Бу­гра крик­нул маль­чи­ку из ок­на:

— Эй, ма­лыш! Нy-ка ло­ви эту де­неж­ку, пой­ди раз­ме­няй. Мне нуж­но пять мо­нет по со­рок сан­ти­мов. Имен­но пять!

Бу­маж­ка вы­ле­те­ла, и Оли­вье под­хва­тил ее, как ба­боч­ку. Вы­пол­нив прось­бу, он, дви­жи­мый лю­бо­пыт­ст­вом, ре­шил под­нять­ся в квар­ти­ру Бу­гра. Ста­рик уса­дил его на ска­мей­ку и по­тер ме­ж­ду паль­ца­ми при­не­сен­ные мо­не­ты, при­ки­ды­вая их вес на ла­до­ни и как-то стран­но раз­гля­ды­вая, буд­то это бы­ли не день­ги, а про­сто ме­талл, ко­то­рый тре­бо­ва­лось рас­смот­реть. Он ото­брал из них три, ки­нул на свой вер­стак, а ос­таль­ные по­ло­жил в круг­лый, из крас­ной ре­зи­ны ки­сет для та­ба­ка, ко­то­рый слу­жил ему вме­сто ко­шель­ка.

Бу­гра по­до­шел к ок­ну, вы­смор­кал­ся в не­объ­ят­ный клет­ча­тый пла­ток и, бро­сив взгляд на га­лан­те­рей­ный ма­га­зин, при­нял­ся на­би­вать свою вы­гну­тую труб­ку де­ше­вым та­ба­ком круп­ной рез­ки. Вот ста­рик рас­ку­рил ее, не спе­ша вы­дох­нул пер­вые си­не­ва­тые клу­бы ды­ма, и его ли­цо вы­ра­зи­ло удо­воль­ст­вие. За­тем он сно­ва по­гля­дел на ули­цу, на­пра­во, на­ле­во, на­про­тив, на ма­га­зин, и по­чув­ст­во­вал, что сле­ду­ет ска­зать маль­чи­ку что-ни­будь, ка­саю­щее­ся его трау­ра, но не сде­лал это­го, а про­сто пред­ло­жил ре­бен­ку бо­кал ви­на, тут же до­ба­вив: «Да нет, ты еще слиш­ком мал, слиш­ком хру­пок…» Он на­лил ви­на се­бе, мед­лен­но при­гу­бил его, за­тем сра­зу вы­пил и сно­ва на­чал те­реть мо­не­ты, ска­зав Оли­вье:

— А ну встрях­нись, ар­тил­ле­рист! Ты мне сей­час по­мо­жешь. Идет?

Бу­гра объ­яс­нил, что из этих жал­ких мо­нет он из­го­то­вит коль­ца, не ме­нее кра­си­вые, чем на­стоя­щие зо­ло­тые. Он нау­чил Оли­вье поль­зо­вать­ся зу­би­лом и мо­лот­ком, что­бы вы­бить се­ре­ди­ну мо­не­ты, при­стро­ив ее на кре­п­ле­нии. По­ка­зал, как рас­ши­рить по­лу­чен­ное коль­цо, как его об­ра­ба­ты­вать, на­са­див на круг­лую же­лез­ную бол­ван­ку. За­тем за­бот­ли­во от­шли­фо­вал края и на внут­рен­ней сто­ро­не от­де­лал пло­скую пе­чат­ку, пред­на­зна­чен­ную, ес­ли по­на­до­бит­ся, для ини­циа­лов.