Схватка - [3]

Шутейник посапывал на ковре, кулак под головой вместо подушки. Вчера я прикорнул неподалеку, завернувшись в сорванную драпировку с изображением рыцаря в парадных железках. Мой товарищ был завернут в драпировку с изображением оленя.

Шутейник — это хогг, местный гном, по профессии — гаер-глумотвор, по-нашему, земному — клоун, потешник, распевающий забавные песни по трактирам. Только не простые — а такие, что содержат критику действующей власти. Кое-кому это не понравилось и Шутейника попытались убить, а я его спас. С тех пор мы подружились. Он краснолицый крепкошеий молодец и похож на сову своими крупными желтыми глазами.

Я ему доверяю.

Ну а я выгляжу как помесь Ведьмака, как его представляют в игре, и Ивана, который the Terrible, то есть Грозный. Хотя какой я там грозный… Я самый обычный гуманист. Путешествие по Санкструму научило меня многому, даже убивать научило, но внутри я остался обычным человеком, разве что немного жесткости прибавилось. И — вы не поверите! — я до сих пор не могу обобрать бесхозный труп, что для средневекового жителя кажется нонсенсом, глупостью: ну как же не обобрать? Не обобрать, это подарить одежду и деньги кому-то другому!

Я оправил жеванный мундир с чужого плеча, звякнув позолоченными копиями орденов, затем начал отрывать их с мясом и складывать на стол. Ужасно они мне давили во сне, как и сам мундир, тесный на полтора размера. Но представление давно закончилось. Теперь мундир с орденами — настоящими! — я буду надевать только перед толпой. В остальное время — предпочитаю носкую, удобную одежду без особого шика. Кто тут, в Варлойне, распоряжается одеждой и постельными принадлежностями? Кастелян? Надо будет найти и грозно повелеть, чтобы мне доставили готовое платье. И еду. И выпивку.

За окном родился какой-то чудной скрежещущий звук.

Я опасливо приблизился к подоконнику, встал сбоку и выглянул. Потом осмелел и выглянул снова, обследовал взглядом парк. Ничего. Стрелок, видимо, убрался.

Так что же или кто издает этот страшный звук?

Я догадался посмотреть вниз.

По внешней стене ротонды, густо поросшей цветущим вьюнком, карабкался, упорно сопя, здоровенный котяра. Карабкался он в направлении моего окна. Я кашлянул. Кот поднял лобастую голову и смерил меня взглядом. Морда у него была широкая, щекастая, мохнатая и совершенно бесстыжая, круглые глаза отливали янтарным блеском.

Поглядев на меня секунды две, кот фыркнул и снова начал свое восхождение, цепляя массивными лапами перекладинки наклонной декоративной шпалеры, поставленной специально, чтобы ее заплетал вьюнок. Лапы кота были снабжены когтями, которые и издавали зловещий скрежет.

Я посторонился, когда он вскарабкался на розовый мрамор подоконника, где и сел, облегченно отдулся, совсем как человек. Был он похож на манула, который к зиме разбухает он внутренних антикризисных фондов, даже масть похожа — темно-серый, в полосочку.

По-настоящему огромный кот, килограммов пятнадцать-двадцать, не меньше.

— Что ты тут делаешь?

— Гуа-а-аююю! — сказал кот и зевнул, показав уютную пасть со скромными клыками не длиннее моего мизинца.

— Гуляешь? Крендель на ножках, ты меня испугал!

Кот фыркнул, три раза громко чихнул и двинулся прямо на меня. Взгляд у него был безразличный, но вместе с тем суровый, пышный хвост задрался трубой.

Я отступил, и кот спрыгнул на пол и снова пошел на меня, но внезапно вильнул, отвернув морду, и продефилировал вдоль моих сапог гордо и неспешно. Опять сел, уже возле стола, и внимательно осмотрел передние лапы. Сперва правую, потом левую. Будто невзначай из подушечек левой скользнули когти. Нет, они, конечно, были короче моих пальцев, но ненамного. Это были орудия убийства!

Кот поднял взгляд и совершенно по-человечески кивнул. Потом по-хозяйски обошел весь кабинет, задрав хвост трубой (о да, это был еще тот кот, под хвостом весьма… увесистый!), обследовал давно прогоревший камин, даже морду внутрь сунул, остановился у спящего Шутейника, тщательно его обнюхал и чихнул облачком сажи прямо ему в лицо.

— Ай? — Хогг раскрыл глаза и уставился на кота. Кот равнодушно глядел на него несколько секунд, после чего продолжил осмотр кабинета. В конце концов он облюбовал плоскую верхушку одного из шкафов и запрыгнул туда с резвостью, которую нельзя было ожидать от такого упитанного тела.

— Обжился, — сказал мой товарищ, стягивая драпировку. — Теперь его не выкуришь. А вот нас он выкурить может…

— Эй, меховой комок, все свои дела будешь справлять на улице… или в других местах Варлойна. — Я решительно показал на дверь, все еще забаррикадированную тяжелым шкафом.

— Уду-у-у… — сказал кот, широко зевнув. По-моему, он согласился. Затем он начал утаптываться, как обычный домашний кот, наконец, плюхнулся и обернулся пушистым хвостом.

— Спит! — сказал гаер.

— Спит, — кивнул я.

Животина наглости неимоверной.

Шутейник вскочил, с хрустом потянулся, и тут взгляд его упал на стул.

— Ладушки-во… Это когда прилетело, мастер Волк?

— Пять минут тому.

— Ох…

— И я о том же. Дела у нас совсем не радужные, так что если ты захочешь уйти…

— Тиу! Даже и не думайте от меня избавиться! Я еще не оприходовал винные погреба Варлойна, говорят — они весьма обширны! А горячительное — оно вряд ли огорчительное, а? Да и служанки тут того… радостные!