Схватка с кобрами - [112]

Словно в казацком танце, стал уходить на корточках со своего места. Увидел, как в руках прыгнувшего на него со скалы человека блеснуло лезвие ножа. Поднял над собой "Калашников". Нож лязгнул о ствол между рук Хайда. Ствол оказался под мышкой у противника. Не выпуская автомата из рук, Хайд вскочил на ноги, но от толчка противника потерял равновесие и упал, увлекая за собой облаченную в анорак тушу. Перевернувшись на живот, дважды выстрелил. Тут же последовали выстрелы слева и спереди. Пакистанец вскочил на ноги и стал доставать из-за спины автомат. Хайд снова нажал на спусковой крючок. Ни звука.

Пустой магазин или заело патронник.

Шум двигателей, ужасающий грохот лопастей. Очень близко, до последнего момента прятался за...

...как огромный паук выскочил из-за вершины каменистой осыпи. Испугавшийся пакистанский солдат на миг отвлекся. Хайд, приподнявшись, двинул противника прикладом в скулу. Скалу в десяти ярдах от них охватило пламенем, силой взрыва Хайда бросило наземь, осыпало острыми камнями и оглушило.

Понял, что оказался прав: они не теряли времени. Внезапность для них все. Неважно, кого убивать, главное достать.

Рот забило снегом, не продохнуть. Медленно приходил в себя. В ушах все еще грохот взрыва. Вторая вспышка – и дождь осколков по спине и голове. Рев лопастей, какой-то искаженный и далекий, тем не менее сверлил голову. Показалось, что кто-то пронзительно кричит, но, может быть, это он сам. Не в состоянии думать, в ушах неумолкающий звон.

Один за другим еще два удара. Почти оглох, не успел зажать уши. В голове непрекращающийся рев. Чей-то пронзительный крик. Пораженная сетчатка улавливала лишь слабое мерцание снега перед самым лицом. Что-то тяжелое придавило ногу.

Посмотрел вверх. "Миль" завис в туче поднятого им же снега над спускающимся к озерку склоном. В похожих на глаза насекомого окнах кабины темно. Машина раскачивалась в восходящем потоке, как паук на конце длинной невидимой паутины. В глазах танцевали мушки. В изнеможении опустил голову. Постепенно шум в голове утих, и до ушей донесся шум лопастей.

Что-то дергало его, пронзительно визжа. Визжала нависшая над ним тень.

– Вставай же, вставай! – продолжала вопить тень. Словно ребенок, обнаруживший мертвого родителя. – Ну пошевелись... пойдем! – В голосе ужас, отчаяние.

Хайд повернул голову и поднял глаза. Касс. Ухватившись за рюкзак, тщетно пытается его поднять. Позади сквозь снежную пелену темной луной маячит вертолет. Затем вертолет заскользил прочь.

Хайд с трудом поднялся на ноги. Ногу свело судорогой. Посмотрел вниз. Штаны порвались, болтались мокрыми лохмотьями. В рюкзаке, словно один неподъемный камень. Касс продолжал кричать высоким охрипшим голосом.

Потом, спотыкаясь, скользя по запорошенному снегом льду, поплелись по гальке и острым камням. Изо рта валит пар. Впереди очертания размахивающего автоматом человека. Не уверен, кто перед ним. Хайд выстрелил с пяти-шести ярдов. Зацепив ногой, перешагнул через рухнувшее тело. Больше никого. Не слышно и выстрелов. Хайд обернулся. Касс не оперся, а упал на него, чуть не свалив с ног. Снежная пыль оседала. "Миль" повернул назад. Впереди темное острое рыло, под обрубками подкрылков хорошо видны подвески с ракетами.

Давай, махнул рукой Хайд – изо рта не вырвалось ни звука. То толкая, то волоча за собой Касса, двинулся вперед. Тот, ростом выше Хайда, согнувшись, как старик, безжизненно перебирал ногами. Хайд, каждый раз оглядываясь, дважды ставил его на ноги. Лопасти вертолета снова взвихрили снег. Потом, видно, заметив какое-то движение, с вертолета пустили еще пару ракет. Два ослепительных взрыва, теплая взрывная волна, грохот рушащейся скалы.

Касс упал в третий раз. Хайд вместе с ним, оказавшись по плечи в сверкающем, холодящем тело и лицо сугробе. Касс, тяжело дыша, лежал на засыпанной снегом тропе. Хайд выбрался из сугроба. Они были уже за поворотом. Позади них теперь ничего.

Хайд подошел к Кассу.

– Вставай, – хрипло произнес он. Касс упрямился, зажимая рукой бок. – Еще не конец. Только начало. Действие пятое. Давай... вставай, черт возьми, на ноги!

Они находились на высоте больше пятнадцати тысяч футов. Холодный воздух обжигал внутренности. Касс набирал разреженный воздух в готовые, кажется, вот-вот лопнуть легкие. До границы оставалось четыре, может быть, пять миль.

...а там что? Вероятно, ничего.

* * *

Из угла портфеля – из дорогой коричневой кожи, с позолоченными замками – торчит блестящий кончик иглы. Крики людей, будто подстрекающие воткнуть иглу. Ноги более рослого индийца, склонившееся над ней лицо другого. Дорожная сумка не дает пошевелиться, двинуть ногами – одна туфля свалилась с ноги, нога подвернулась. О, Боже мой!..

Ни полицейских свистков, никого поблизости. Но кто-то продолжает кричать по-французски, затем по-английски, из-за напряжения и страха голос доходит искаженным. Но крик явно встревоженный, предостерегающий?..

Потом чьи-то руки волокут ее по мокрому кафелю. Ударилась о щит с объявлением, как раз предупреждающем о скользком кафеле. Щит свалился на нее. Кто-то выругался по-французски. Индиец поменьше поднял на нее пистолет, она спряталась за брюки из синей саржи с галуном, похоже, форменные. Потом словно щелкнули кнутом, и индиец, как бы в свою очередь споткнувшись, упал. После этого раздались крики людей, в панике побежавших назад по движущейся дорожке, которая несла их обратно к упавшему телу.