«Каждому человеку по здравом размышлении должно быть ясно: эти земли слишком отдаленны и не могут находиться под управлением любого из существующих государств».
Томас Пэйн, «Здравый смысл»
– Отличное пальто. Интересно, почему убийца оставил его? – пробормотал Алексей Воронцов, прикрывая щеку от порывов ледяного ветра капюшоном своей парки.
Бакунин, полковник ГРУ, также вызванный на место преступления по анонимному телефонному звонку, тяжело расхаживал по скрипучему снегу за спиной начальника следственного отдела. Дымок от его сигареты проносился мимо Воронцова.
– Мне нравится его костюм, – продолжал Воронцов, оглянувшись на Бакунина. Офицер ГРУ выглядел совершенно безразличным, словно не испытывал ни малейшего желания вернуться в ту теплую комнату, из которой он прибыл сюда. – По-хорошему этот труп следовало бы раздеть догола.
Воронцов приподнял тело с припорошенной снегом жесткой травы и уперся рукой в спину мертвеца, словно собираясь произвести некое чревовещательское действо. Судя по анонимному звонку, тело было обнаружено случайно. В карманах ничего не было – Воронцов уже проверил. Работа убийцы или того, кто нашел труп.
Воронцов повернулся на корточках и сердито посмотрел на Бакунина. Тот прервал свое хождение и помог ему поддержать тело, предварительно прикурив другую сигарету.
– Американский портной. Вашингтон, – голова трупа свесилась набок. – Одиночная рана, – слова Воронцова повторялись в маленький японский диктофон его подчиненным, инспектором Дмитрием Горовым. – Пулевая, в основании черепа, пуля прошла навылет.
Возможно, патологоанатом сообщит им что-нибудь еще – например, приблизительное время смерти. Дважды сверкнула вспышка фотоаппарата.
– И кому не спалось в такую рань? – проворчал Воронцов. Он отпустил труп, позволив тому упасть на спину, как это сделал убийца несколькими часами раньше. – Так. Что дальше?
Все выглядело очень похоже на профессиональное убийство. В последнее время они не являлись редкостью: одна шайка торговцев наркотиками или дельцов черного рынка прореживает другую. Споры из-за прибыли или дележ территории… новомодные капиталистические преступления. В данном случае один человек подошел к другому, не подозревавшему о его намерениях, и хладнокровно прервал чужую жизнь.
Мороз пронимал Воронцова даже сквозь теплую парку. В карманах ничего, кроме… Он поднял маленький предмет.
– Узнаете, полковник? – спросил он и с мрачным юмором добавил: – Ваша такого же цвета?
Бакунин взял кусочек жесткого пластика. Метки портного на костюме, да и, возможно, кредитная карточка, были оставлены в качестве сообщения. Но кому и о чем?
– Это его карточка? – хрипло спросил офицер армейской разведки.
– Если да, значит, он был служащим одной из американских нефтяных или газовых компаний. Или их поставщиков.
Воронцов осмотрел подметки и верх ботинок убитого. Ушки из мягкой кожи, теплый мех – дорогие и почти новые. Нет, вор не набредал на этот труп, иначе он забрал бы все, вплоть до нижнего белья. Итак, убийца – тот человек, который позвонил ему, Воронцову, и Бакунину. Убийство было чем-то вроде публичного заявления, требовавшего огласки.
Повертев кредитную карточку в обтянутых перчатками руках, Бакунин протянул ее обратно Воронцову. Карточка застряла в заднем кармане брюк, словно убийца не заметил ее. В левом нижнем углу значилось имя владельца: Алан Роулс. Золотая карточка «Америкэн Экспресс». Многие русские теперь владели такими карточками, небрежно помахивая ими, словно пропуском на небеса, особенно перед старушками и другими бедняками, стоящими в бесконечной очереди за пособием. Золотые кредитные карточки обладали той же властью, которую когда-то имели красные книжечки КГБ, и служили их владельцам такой же убедительной рекомендацией.
Моложавое, когда-то энергичное лицо человека немногим старше тридцати лет – лет на десять моложе Воронцова. Потухшее лицо.
Воронцов поднялся на ноги и потопал по снегу, чтобы согреться, сопя от ноющей боли в пальцах ног. Бакунин наблюдал за ним со сложенными на груди руками, как некий неумолимый механизм, утверждающий неизменность своего существования. Армейская разведка осталась такой же, какой была всегда – тупой, уверенной в себе и вечной. В мире все правильно, и Ленин по-прежнему сияет в небесах.
За спиной Бакунина, переминаясь с ноги на ногу, стоял Дмитрий Горов. Его круглое лицо, казалось, заострилось и побелело от холода. Люди в милицейской форме ждали поодаль с такой неловкостью, словно присутствовали на похоронах, а не на обычном осмотре места происшествия. Их автомобили и машина «скорой помощи» напоминали игрушки, забытые ребенком.
От дороги шли колеи, огибавшие рощицу чахлых елей, где было обнаружено тело. Воронцов стряхнул с перчаток жухлые иголки. Багровый рассвет, словно кровавая рана, разгорался за группой людей и машин. Иней покрывал фары припаркованных автомобилей, смерзшийся снег попеременно краснел и голубел на их мигавших сигнальных огнях. Поздняя осень в Новом Уренгое. Сибирь.
Первый МИ-8, доставляющий утреннюю смену на одну из буровых вышек, чей скелетообразный силуэт маячил в отдалении, затарахтел над плоской поверхностью скованных морозом болот. Вышки, увенчанные языками пламени и тонкими столбами дыма, похожими на жертвенные воскурения, усеивали ландшафт, словно эскизы будущих человеческих поселений. Воронцов поежился.