Шварце Шметтерлинг - [5]

— Да, конечно, — Аврора спрыгнула на пол, едва не опрокинув кресло, и убежала на второй этаж.

Как только она ступила на плитчатый пол лаборатории, на стенах автоматически вспыхнули многочисленные бра. Блики заиграли на многочисленных медных, согнутых в спирали, дуги и зигзаги трубках, присоединённых к алхимической печи, стоящей в затенённом углу. Аврора равнодушно прошла мимо накрытых сукном столов с оборудованием. Не наклоняя головы, проскочила под верёвочками, на которых сушились травы и коренья, источающие пахучие, но недосягаемые для заложенного носа Авроры ароматы. Прошла клетку с лабораторными белыми мышами и всё же достигла раскрытого кожаного саквояжа, мирно лежащего рядом с перегонным кубом и спиртовкой. Там находились полезные в обиходе медицинские материалы, включая и бумажные платки. Элизабет никогда не считала себя отменным эскулапом, но держала под рукой на всякий случай целые наборы для различных операций.

Первым делом после нахождения бумажного платка Аврора с захлёбом в него высморкалась и на всякий случай взяла ещё парочку. По пути обратно девочка глянула на своё отражение в напольном зеркале. На неё смотрела низенькая, миниатюрная человеческая особа, худая, но не тощая, с очень длинными, спадающими до ягодиц белокурыми волосами, сплетёнными в две толстые косы. Лицо девочки, круглое, с большими глазами, слегка курносым носиком и тонкими губками, выглядело по-детски невинно и беззаботно. Большие глаза её, блистающие весенней голубизной, смотрели на мир вокруг себя с выражением искренней доброты; а слегка выпирающая нижняя губка вместе с подбородком с симпатичной ямочкой придавало свежему, немного бледноватому личику выражение надменной гордости. И лишь покрасневший нос с широко раздутыми крошечными ноздрями казался изъяном в этой гармонии детских черт.

Аврора вытерла подушечкой указательного пальца пыльное пятно на щеке и вышла из лаборатории. Когда девочка возвратилась на первый этаж, то увидела, что её наставница уже облачилась в рабочую одежду и готова была идти. Эльфийка сменила платье на парусиновые штаны и куртку. Выпустив непослушный хвост через специальное отверстие на штанах и вытащив из-под стола прочный ранец с кучей отделений, эльфийка проворчала:

— Не понимаю, зачем я вообще купила эту печатную машинку. Пока разберёшься с её устройством — уже забудешь, что хотела напечатать! И почему я отказалась от перьевых ручек? Ну конечно, ведь пишущая машинка — это так модно, так по-современному!.. Итак, Аврора. Обувайся и не забудь свой плащ. И шляпу надень, ту, с полями. Жду тебя внизу, на свежем воздухе, — и, забрав висящие на стене ножны с зачарованной шпагой и кобуру с револьвером, ушла, перед этим наложив на девочку ауру-репеллент, отпугивающую гнусов, коих близ лесных рек и озёр было великое множество.

Сама Элизабет обувь не носила никогда: её подкованные копыта, утеплённые мохнатыми раструбами, не нуждались в ней. Аврора поправила епанчу, заново застегнула её при помощи серебряной фибулы в виде солнца и с трудом отыскала среди вороха одежды в шкафу помятую кожаную шляпу с длинными полями и полосатой эгреткой-пером. Напялив её на голову, девочка убежала вниз, и бра вслед за её уходом потухли.

Выйдя на свежий воздух, Аврора подняла глаза и увидела парящую над изломанной кромкой леса журавлину. Гигантский кожистый мешок, прикрытый по бортам и в дорсальной части сверхлёгким хитиновым панцирем, медленно летел в сторону Древа — согласно легендам, самого высокого и старого живого существа в Сикце, в стволе которого располагалась резиденция Владычицы. Именно на его территорию не так давно «случайно» забрела Аврора, когда гуляла по столице эльфьих земель.

Аврора невольно содрогнулась, разглядев на морде журавлины, за гигантским круглым наглазником круглый маслянистый иллюминатор глаза, внутри которого застыл чёрный зрачок: парящая в небе туша была живым существом, химерой, искусственно выращенной широко известными в Сикце эльфийскими биотехнологами. За плывущей журавлиной, медленно колыхаясь и переплетаясь замысловатыми зигзагами, двигался веер пупырчатых щупалец, исследующих воздушные потоки и состав воздуха.

— Ну и мерзкие же эти живые дирижабли, — буркнула Аврора. — Самые мерзкие из всех эльфьих животных.

— Согласна, журавлины довольно неприятны на вид, но их роль отнюдь не эстетическая. Хотя с какой стороны посмотреть. Если бы ты была натурфилософом или генным инженером, для тебя бы журавлина была не мерзкой тварью, а настоящим рукотворным чудом. Видишь бронированные гондолы под её брюхом и открытую палубу с телеэкраном наверху? Личный воздушный транспорт Владычицы. Не советую тебе в присутствии Миряны катить бочку на её милую питомицу.

— А Лидия Шкирняк спрашивала у меня, что я думаю о журавлине, — жмурясь, промолвила Аврора.

— И что же ты ответила?

— Промолчала.

— Хм… Молодец. Итак, — эльфийка развернула засаленную и разорванную в паре мест карту, которую по приезде в окрестности Скуу’Врака выкупила у одного одноглазого топографа, — итак, на южных болотах мы уже бывали, вряд ли новые Разломы успели там появиться за столь ничтожный промежуток времени, поэтому… Поэтому пойдём на север, вдоль вон той реки, — она кивнула в сторону крохотной шумящей речки, проходящей вдоль опушки лесного массива. — Иди за мной, не отставай и не отходи далеко: места тут дикие, несмотря на близость столицы.