Шутки в сторону - [36]

— «Пушку» помнишь, ну ту, что нашли в сумочке у дочки Костецкого?

— Склерозом пока не страдаю, — фыркнул Ремезов.

— Так вот, на ней полно пальчиков этой соплячки, но главное — из пистолета стреляли совсем недавно.

Ремезов напрягся: это, конечно, кое-что значило, но свежая рана, которую начальство присыпало солью, щемила. Он не забыл, что Илону Костецкую и всю остальную шпану по настоянию того же начальства отпустили на все четыре стороны. А потому Ремезов не понимал шестопаловского энтузиазма.

Тот, похоже, был несколько разочарован его прохладной реакцией.

— Ты же хотел взяться за эту девчонку, как я понимаю, — заметил Шестопалов. — Теперь они не будут возражать, это уж точно. Как говорится, при всем их уважении…

— Извини, меня все это больше не касается. Если она меня теперь и интересует, то только в связи с исчезновением некой Кати Черновой. Кстати, любящий папочка недавно упрятал Илону в больницу, но, думаю, скоро я ее непременно навещу.

— Не понял, какая еще Катя? — удивился Шестопалов. — Сам же говоришь, что увольняешься.

— Это я в порядке частной инициативы, — загадочно изрек Ремезов.

Шестопалов покрутил пальцем у виска:

— Что, крыша поехала?

Ремезов оставил без внимания неуважительную вольность бывшего подчиненного и спросил:

— Лучше скажи, задушенную блондинку еще не опознали?

Шестопалов отрицательно покачал головой.

— А что говорят жители ближайших домов, они что-нибудь видели или слышали?

Впрочем, он мог бы и не спрашивать, и так все ясно: никто ничего не видел, никто ничего не слышал.

— Просто злой рок какой-то! Два убийства за последние два дня, и по обоим ничего нет и не предвидится. Впрочем, первое — Котова — явно заказное, мафиозное, а потому проходит не по нашему ведомству, но дела это не меняет, — пожаловался Шестопалов.

— А что у нас, то есть у вас, по пропавшим?

— Издеваешься? Будто бы сам не знаешь, — усмехнулся Шестопалов. — Плохо.

Как будто с чем-то другим у них хорошо!

— Будет возможность — подготовь мне все, что у нас есть за последнее время по пропавшим, и особенно по девушкам-блондинкам.

Шестопалов в недоумении развел руками.

— Так ты уволился или нет?

— Считай себя внештатным сотрудником моего частного детективного агентства, — лениво отреагировал Ремезов. — Разбогатею, оплачу твои услуги.

Кстати, то, что произошло в следующую минуту, настроения ему не прибавило. На столе раззвонился телефон, и озадаченный Шестопалов, усевшись на край стола, отодвинул ворох бумаг, взял трубку.

— Шестопалов слушает…

Спустя несколько секунд Ремезов имел возможность наблюдать неожиданные метаморфозы, уже во второй раз за последние полчаса происходящие с прославившимся своей невозмутимостью Шестопаловым.

— Что? — рявкнул он и уставился на Ремезова огромными, как чайные блюдца, удивленными глазами.

Дальше он молча выслушивал то, что ему сообщал неведомый собеседник, а заинтригованный Ремезов с нетерпением ждал, когда же он узнает, что такого поведали по телефону Шестопалову.

Положив трубку, тот утер выступившие на лбу капельки пота.

— Ну и денек сегодня! Мишку Васнецова помнишь? Такой амбал, бывший спортсмен, он около года работал у Румянцева, а потом они почти одновременно ушли…

— Ну? — поторопил его Ремезов.

— Его только что нашли убитым в собственной квартире!

Ремезов в волнении привстал со стула.

— Так ведь он вместе с Румянцевым работал в охране на фирме Костецкого…

— Именно, — подтвердил Шестопалов.

Ремезов лихорадочно соображал: совпадение ли это или закономерность, что все происходящее крутится вокруг Костецкого? Дочка с пистолетом в сумке и убитый охранник. А также — Господи, чуть не забыл — Катя Чернова, которая тоже знала Илону Костецкую.

«Ну нет, кажется, ты слишком торопишься, — постарался он себя отрезвить. — Но, с другой стороны, уж очень кучно ложатся пули!»

— Едем! — сказал он Шестопалову, лихорадочно натягивая куртку и нахлобучивая шапку. А про себя подумал: «Что это я раскомандовался, ведь я здесь теперь никто?»

* * *

На месте они оказались практически одновременно со следователем из прокуратуры, которого Ремезов неплохо знал. Долговязый, болезненного вида Огородников работал в прокуратуре уже давно, слыл безотказным служакой, по причине чего ему всегда поручались самые провальные дела.

По той же, кстати, причине они с Ремезовым большей частью и встречались, причем с завидной регулярностью.

— А, это ты? Здорово, — без особенной радости приветствовал Огородников Ремезова. Не сразу, словно раздумывая, стоит ли вообще это делать, вытащил руку из кармана старомодного пальто, в которое он буквально врастал ежегодно с октября по апрель, обменялся с Ремезовым рукопожатием.

Ремезов энергично потряс его холодную влажную ладонь, на что Огородников, крякнув, пожаловался:

— Медведь.

Шестопалову подавать руку он не стал, ограничившись коротким дежурным кивком.

Огородников пересек прихожую квартиры Васнецова своей припрыгивающей и неверной, какой-то полупьяной походочкой и застыл над распростертым мертвецом, словно покосившийся обелиск.

Над трупом уже колдовал судмедэксперт — молодая, одетая в щегольское кожаное пальто женщина, уже успевшая наполовину обнажить крепкое тело Михаила Васнецова.