Шутиха-Машутиха - [15]

Я ему: «Неужели бы ты двадцать пять лет назад, когда за мной ухаживал, вот так громко зевал, зная, что мне это не понравится?» А он спокойно так: «Конечно, не зевал бы. И не зевал, если ты помнишь. Мне же надо было тебя завоевать, ты вон какая своенравная была». Да еще по-хозяйски руку мне на плечо бросил. Я плечом дернула, отстранилась, а он даже не заметил. Такое зло взяло: точно, доживаем!

Ночь провертелась, утром в воскресенье плюнула на кухню и все дела, побежала в кассу кинотеатра. Купила билеты, — наверное, уж год не ходили, все у телевизора. И своему благоверному звоню, а трубку Сережка взял и сразу: «Мам, мы встали, а жрать нечего, ты чего?» «А ничего, — говорю, — сынок, в кино вон отец твой меня пригласил!» Он трубку отцу передал, а я: «Ты меня в кино вчера пригласил. Я уже пришла к кинотеатру, а тебя нет. Как это понимать, дружок?» Слышу — сопит в трубку, соображает, а у самой сердце частит: поймет он меня или уж вовсе мы доживаем? «Извини, — говорит, — за цветами в очередь стоял, сейчас буду!»

Приходим из кино — ребята обед сами приготовили. Чудеса какие-то начались, ей-богу! Может, верно все же про сорок пять, а?»

СОЛНЕЧНЫЙ ЗАЙЧИК

Зоя Андреевна уходила на пенсию. Мы ей желали здоровья, послушных внуков, покоя. Мы были молодые и беспечные, нам пятьдесят пять казались потолком человеческой жизни, потому что еще не знали, что такое тридцать. Зоя Андреевна тихо слушала нас, катала по столу хлебный катышек, улыбалась, а мы уже и забыли, по случаю чего сидим за столом, уплетали за обе щеки вкуснятину, принесенную Зоей Андреевной на работу, нас даже не беспокоило, что сами мы ни за что не испекли бы таких вкусных булочек и печенья, нам это еще было ни к чему.

Зоя Андреевна нас просто ошарашила:

— Почему-то всегда желают пенсионеру чего угодно, но только не того, чего ему хочется.

Мы опешили: а чего вообще можно желать пенсионеру, если у него все уже позади и его списали, как отработанный дизель?

— Пожелайте мне, девочки, любви! — сказала вдруг Зоя Андреевна.

Образовалась пауза.

— Ну, тогда я сама себе пожелаю любви! — лихо сказала Зоя Андреевна. — Едва вышла замуж — война. Муж с войны не вернулся. Одна воспитывала сына. Чуть свет бежала с ним в детсад, потом на работу. Чаще других была в редакции «свежей головой», у других дежурство по номеру ночью вызывало неудовольствие мужей. Мне нужны были отгулы, чтобы побыть с сыном, я дежурила и за них, жалея их, семейных. Сын учился в институте, я после работы в редакции шла в машбюро НИИ и перепечатывала чужие диссертации. Рядом с нашим домом открыли косметический кабинет, я с завистью смотрела на женщин, выходящих оттуда, — у меня никогда не было времени для себя. Как-то я прочла повесть, где женщина просыпалась, разбуженная солнечным зайчиком. Меня солнечный зайчик не будил никогда. Сейчас я буду ходить в кабинет косметики, делать маникюр и ходить в театры. Я стану принимать ванны со всякими бальзамами и травами — мне никуда не надо спешить. Я, наконец, поеду к подруге в Карелию, и мы с ней все лето проведем у нее на даче. Господи, я стану женщиной!

Мы ничего не поняли, потому что нам это было непонятно. Прошло множество лет, за которые мне ни разу не вспомнились проводы на пенсию женщины, пожелавшей себе любви. Я так и не узнала, будил ли ее солнечный зайчик, я вообще ничего не знала о ней.

Однажды я уснула, не закрыв окно шторой, и проснулась оттого, что на меня кто-то смотрел. Было раннее утро. Солнечный луч, встав во все окно, протянул руку и на мою подушку, щеке было тепло, ласково. Я вспомнила все из того далекого вечера проводов, стало жаль, что я всегда пряталась от утра за плотные шторы и меня до сих пор ни разу не разбудил луч солнца. Грустные мысли о скоротечности времени и жизни вообще заставили быстро встать и навсегда снять плотные шторы. Как же я забыла, что и моя бабушка всегда довольствовалась легкими занавесками на окнах и часто говорила: «В темноте еще належусь, надо белым светом наслаждаться».

Почему лишь с возрастом начинаешь радоваться маленьким открытиям и чудесам, почему солнечный луч начинает казаться теплой ладонью щедрого и доброго человека, дарующего не утро, а жизнь?

КНИГА

Как-то попросили меня дать рецензию на рукопись повести. О чем она была, уже не помню, плохая, да и все. Но вот один эпизод в ней не забыла. Учительница русского языка и литературы поучала восьмиклассников: «Книги надо читать. В них — жизнь!» А для убедительности поведала весьма интересную житейскую историю, ею прочитанную. Видимо, разворошила воображение своих учеников, и кто-то спросил: «А как книга называется?» «Ой, ни названия, ни фамилии автора не помню!» — ответила учительница. И автор рукописи не осудил ее за такое невежество.

Считаю, повезло мне в детстве, в первом классе: самый первый урок культуры общения с книгой дала нам учительница Мария Трофимовна Попова, жив он в памяти по сей день, хотя много лет прошло, а Марии Трофимовны давно нет.

— Посмотрим, кто написал для нас эту книгу, которую мы с вами будем читать. — Мария Трофимовна указкой показала, где находится фамилия автора. — Теперь, дети, найдем в конце книги страничку, где перечислено все, что она содержит. Это называется оглавлением. — А дальше, — сказала учительница, — очень серьезные сообщения, без которых книга просто не может выйти.