Шут - [8]

— Попрошайничаешь, Бархат? — Шут быстро распрямился, когда мадам Сирень возникла рядом. А портниха подняла кота под брюхо и бесцеремонно выставила на карниз за окно. — Поди лучше погуляй, бесстыжая морда.

Ткань неизвестного господина Бужо оказалась молочно-бежевой с теплым золотым отливом на свету. Достаточно плотной для осени, немнущейся и крепкой.

Дорогая ткань. С тех пор, как Шут попал во дворец, ему никогда не шили дешевых нарядов.

— Вот… Костюм оттенит твою кожу и подчеркнет цвет волос… — Госпожа Иголка довольно улыбалась, обернув его куском материи. — Ну, просто чудо как хорошо! Ты везунчик! Ткань редкая, из Заморья.

Кожа у Шута была светлая, как у большинства жителей королевства. А вот волосы — того небывало редкого оттенка, который в народе называли «солнечное серебро». Точно выгоревший к осени ковыль, подсвеченный утренними лучами, они были такие же светлые, непослушные и будто испускали едва уловимое сияние, неизменно привлекая внимание зевак. В Чертоге такими волосами больше никто не мог похвалиться, да и в городе — поди сыщи. Заезжие гости всегда дивились, впервые увидя Шута.

Он с волнением посмотрел на портниху:

— А успеете? До конца лета уж рукой подать, — Шуту очень хотелось появиться на балу Первой Осенней Ночи в новом наряде.

Госпожа Иголка фыркнула:

— Ты бы еще позже пришел! — но когда Шут трогательно сложил ладошки на груди и сделал свой собачий взгляд красноречивым до комичности, лишь рукой махнула. — Да не переживай. Успеем.

4

Остаток дня Шут провел в библиотеке.

Он любил это место. Ряды книг, уходящие до самого потолка, цветные витражи, пылинки, парящие в звонкой прохладной тишине. Под высокими сводами любой звук растворялся подобно капле, упавшей в бескрайнее озеро: шелест страниц, шаги редких посетителей, мерный стук маятника в старых часах… Мудрость, накопленная стенами библиотеки, казалась Шуту терпким вином, с годами приобретшим особый изысканный вкус… Обитатели дворца не особенно чтили ее своим вниманием, и это было хорошо. Каждый раз, закрывая за собой дверь в этот чертог знаний, Шут чувствовал, что оставляет за порогом все дрязги, интриги, сальные шутки, жеманные улыбки, всю эту ложь и суету. Он с ногами забирался в большое кресло у высокого стрельчатого окна, откуда была видна входная дверь, и мог сидеть в нем часами, листая пожелтевшие страницы бесценных фолиантов.

Там его и застала королева. Вошла неожиданно, без стука, ведь это была не личная Шутова комната.

— Прохлаждаешься, Пат, — будто ледяные осколки звонко ударились о хрустальное дно тишины.

Патриком его назвали, чтобы звать хоть как-нибудь. Настоящего своего имени Шут никому не сообщал, а прозвище его никто не воспринял всерьез, ибо в Солнечном Чертоге оно обернулось настоящей должностью.

— Ошибаетесь Ваше Величество. Готовлюсь к празднику, — он улыбнулся ей тепло и искренне. Но выражение лица королевы оставалось непроницаемым. Что-то было не так с ней, однако Шут не мог понять что именно. Ему показалось, Элея бледна, но он не взялся бы сказать наверняка. Возможно, виной тому была лишь игра света, искаженного синими стеклами витража.

— Мне известно, какая это подготовка! Отвлекаешь портних от важных заказов. Знаешь ли ты, что весь курятник мадам Сирень сегодня занимается только твоим нарядом?

— Я польщен! — Шут радостно сверкнул глазами.

Вместо ответа королева поджала губы и неожиданно выхватила из рук у него книгу, что Шут держал, когда она вошла.

— «Острословия Марта Коротышки»… — Элея открыла страницу наугад, и глаза ее скользнули по строкам. Шут довольно глядел, как на губах у королевы заиграла улыбка, а на щеках — румянец. Наконец она расхохоталась и бросила «Острословия…» обратно. — Патрик, эти шутки ужасны… Если их услышит леди Бусс, ее хватит удар.

Он осторожно отложил в строну удачно пойманную книгу. Это был один из немногих экземпляров, иллюстрированных в технике живых чернил.

— О, не волнуйтесь, Ваша Светлость. Она их не услышит. Подобные шутки предназначены для других ушей. Да и не думаете же вы, что я украду чужие слова? Это всего лишь один из моих источников вдохновения! — он лукаво посмотрел на нее, склонив голову набок. На самом деле Шуту вполне хватало собственных мыслей и остроумия, ни в каких дополнительных источниках он не нуждался. Просто уже привык выставлять себя большим дураком, нежели был на самом деле.

— Знаю я, где твое вдохновение… У фрейлин под юбками! — неожиданно резко бросила ему Элея.

Шут опешил. Никогда раньше королеву не трогали его интрижки с придворными девицами. И никогда она не позволяла себе подобных грубостей. Упрек из ее уст прозвучал как-то особенно обидно, и непонятным образом задел за живое. Ответить, однако, Шут не успел — Ее Величество королева Элея покинула библиотеку, громко ударяя пол острыми каблуками. Последний взгляд, который она бросила на Шута, оцарапал его хуже любого кинжала.

Некоторое время он сидел в глубокой задумчивости, пытаясь понять причину столь несправедливого гнева. Ревность отпадала сразу, Шут знал, что королева скорее уйдет в монахини, чем позволит ему взглянуть на нее как на женщину. Может он обидел кого? Ее близкую подружку? Одну из фрейлин? Да нет… не было такого. Или одна из барышень округлилась животом, и отцовство опять приписали господину Патрику? Но он бы первым узнал. Шут перебрал в уме еще несколько домыслов, и все они показались ему лишенными оснований.