Шут и Иов - [16]
При уже известном сложении 5 и 8 получается сверхзнаковая цифра — 13. Под этим номером находится буква «Мем» (и), или в арабском алфавите — «мим», основное значение которой — смерть (эль-мавт).
Но «Мем» теснейше связана со смыслом буквы № 14 — «Нун» (рождение — возрождение, обновление личностного и космического бытия). Именно эта символика выражена в самом начертании буквы «нун», которая изображается в виде нижней половины окружности сточкой посередине.
Анализируя соотношения значений двух букв, Р. Генон нащупал нить, реальность, выражаемую в символах: «мы сталкиваемся с намеком на завершение цикла (!) и связанную с ним смену состояний». Геометрически же соотношение букв соответствует форме круг, олицетворенного в цифре 10, причем центр ее равен 1, а сама окружность — 9.
Все эти «отвлеченные», на первый взгляд, понятия, имели не только прикладной характер, но были хорошо известны Пушкину по «Розе и Кресту». К этому необходимо добавить, что «мем», помимо основного смысла «смерть», имеет и другой — «женщина»!
ЖЕРТВА, СВЯЗАННАЯ С ЖЕНЩИНОЙ И ЧЕРЕЗ ЖЕНЩИНУ.
Пушкин, зная свою судьбу[24], составил свое знаменитой письмо от 21 ноября первоначально так, что прямо показывал, что знает намерения отправителей, гораздо более дальние, чем заставить Дантеса жениться. Фраза — «Я уверен, что анонимные письма исходят от гг. Геккеренов» — по-французски имеет не фамилию, а три буквы — ММН. И в первоначальном варианте у Пушкина второе М переделано из другой буквы, а Н — дописано позже.
Как показал В. Орлов, не заметили исследователи раньше и значка, поставленного Пушкиным после второй буквы в ее начальном написании. Эти две буквы, Мν, — французский и библейский вариант «Мем» (значок этот связан со сложным написанием — с «завитушкой» буквы), т. е. «morte» и, собственно, иероглиф 13 — мем.
Дуэль произошла формально из-за женщины, но Пушкин, естественно, указывал на другую особу (Соллогубу он сразу сказал, что подозревает одну женщину и назвал ее при этом). И не на фамилию, а на гораздо более существенное, которое как бы являлось ключом ко всему коду событий. Первоначальное сочетание двух букв (т. к. первое французское сокращение M раскрывалось уже по-другому не значащей буквой другого алфавита), даже в переделанном виде, резко ускорило знаменитый вызов к царю во дворец на разговор один на один.
Пушкин, как член Розы и Креста, знал эзотерическое учение о строении Космоса, что и подтвердилось в открытии «Таганрогских таблиц». Современная картина космологии только приближается (хотя и стремительно в последние годы) к той универсальной схеме, которая явилась общей для всех посвященных в Мистерии во всех странах, и как бы «выглядывала», часто удивительно преломляясь на поверхности мирового знания. И, хотя Мистерии имели истоки в Египте, но в Западной части планеты последователи базировались на древнееврейском языке и каббалистическом знании (т. к. древнеегипетский язык жрецов был утерян).
По существу, учение о строении космоса равнялось «космологии Моисея», т. е. знания раскрывались из сложнейшего сочетания букв древнееврейского алфавита. Он составлен так, что может передавать 3 значения одновременно. Наиболее характерный пример — изучение первого слова Ветхого Завета — «Берешит». Оно этимологически составлено из коренного понятия «реш» — голова, начальник, принцип действия. Слово это управляется приставкой «б», которое придает слову значение орудия, посредством которого что-либо совершено. Получив окончание «ит», слово принимает значение «прежде всего», «в начале».
И это уже многослойное понятие — это и потенция Единого (фохату Блаватской), а в современной космологии — квантовый вакуум, который порождает стадию «инфляции Вселенной», т. е. мгновенного раздувания эфирного холодного шара. А это — точка временного отсчета, а конкретнее, удивительно точная характеристика периода образования этого шара — 1>-37 сек. (уже время есть, и его практически нет).
«Реш» — как сказано выше, и принцип, но он — и голова. Так принцип чего? Это точка в центре круга. Одно слово дает сразу цельную (и только ныне понимаемую) космологическую картину. Квантовая физика рассматривает мир как единое целое. В начале уже осуществлен в принципе весь мир, и это мир становящегося с миром человека. Точка в центре круга имеет и другой смысл.
Вселенная похожа на раздувшийся шар, который геометрически изображается как круг (слово «дор», означающее мир, имеет и значение сферы). Современные варианты теории Калуца — Клейна постулируют 11-мерную Вселенную, где существует 7 невидимых измерений, и 3 — в которых мы живем + время. Точка в центре круга — указание на центральность нашего положения в мире, что знали все древние цивилизации.
Но если читать слово «берешит» не как б-реш-ит, а как сочетание «бер» и «шит», то мы получаем и еще одну важнейшую информацию другого уровня — «шеститворение». Если первый смысловой уровень касался основ космогонии, то второй расшифровывает механику осуществления. Последние исследования показали, что биосфера Земли прошла именно 6 новорождений, в которых жизнь радикально обновлялась.
В конце XIX века европейское искусство обратило свой взгляд на восток и стало активно интересоваться эстетикой японской гравюры. Одним из первых, кто стал коллекционировать гравюры укиё-э в России, стал Сергей Китаев, военный моряк и художник-любитель. Ему удалось собрать крупнейшую в стране – а одно время считалось, что и в Европе – коллекцию японского искусства. Через несколько лет после Октябрьской революции 1917 года коллекция попала в Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина и никогда полностью не исследовалась и не выставлялась.
Одну из самых ярких метафор формирования современного западного общества предложил классик социологии Норберт Элиас: он писал об «укрощении» дворянства королевским двором – институцией, сформировавшей сложную систему социальной кодификации, включая определенную манеру поведения. Благодаря дрессуре, которой подвергался европейский человек Нового времени, хорошие манеры впоследствии стали восприниматься как нечто естественное. Метафора Элиаса всплывает всякий раз, когда речь заходит о текстах, в которых фиксируются нормативные модели поведения, будь то учебники хороших манер или книги о домоводстве: все они представляют собой попытку укротить обыденную жизнь, унифицировать и систематизировать часто не связанные друг с другом практики.
Академический консенсус гласит, что внедренный в 1930-е годы соцреализм свел на нет те смелые формальные эксперименты, которые отличали советскую авангардную эстетику. Представленный сборник предлагает усложнить, скорректировать или, возможно, даже переписать этот главенствующий нарратив с помощью своего рода археологических изысканий в сферах музыки, кинематографа, театра и литературы. Вместо того чтобы сосредотачиваться на господствующих тенденциях, авторы книги обращаются к работе малоизвестных аутсайдеров, творчество которых умышленно или по воле случая отклонялось от доминантного художественного метода.
Культура русского зарубежья начала XX века – особый феномен, порожденный исключительными историческими обстоятельствами и до сих пор недостаточно изученный. В частности, одна из частей его наследия – киномысль эмиграции – плохо знакома современному читателю из-за труднодоступности многих эмигрантских периодических изданий 1920-х годов. Сборник, составленный известным историком кино Рашитом Янгировым, призван заполнить лакуну и ввести это культурное явление в контекст актуальной гуманитарной науки. В книгу вошли публикации русских кинокритиков, писателей, актеров, философов, музы кантов и художников 1918-1930 годов с размышлениями о специфике киноискусства, его социальной роли и перспективах, о мировом, советском и эмигрантском кино.
Книга рассказывает о знаменитом французском художнике-импрессионисте Огюсте Ренуаре (1841–1919). Она написана современником живописца, близко знавшим его в течение двух десятилетий. Торговец картинами, коллекционер, тонкий ценитель искусства, Амбруаз Воллар (1865–1939) в своих мемуарах о Ренуаре использовал форму записи непосредственных впечатлений от встреч и разговоров с ним. Перед читателем предстает живой образ художника, с его взглядами на искусство, литературу, политику, поражающими своей глубиной, остроумием, а подчас и парадоксальностью. Книга богато иллюстрирована. Рассчитана на широкий круг читателей.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.