Шура. Париж 1924 – 1926 - [6]

– Хотелось бы мне вновь оказаться в Москве, – вздохнула Шура.

Сеит подумал о предстоящем расставании. Сейчас он держал в руках любовь всей своей жизни, но уже скоро ему предстояло покинуть ее навсегда. Как вынести такое? В их глазах читалась невыразимая печаль. Они прильнули друг к другу в жадном поцелуе. Они хотели запомнить эти прикосновения на всю жизнь. Тогда они занимались любовью в последний раз.

Когда Сеит нехотя отпустил ее, Шура поднялась с кровати и направилась в ванную. Умывшись, она принялась неспешно собираться – напудрила лицо, нанесла на губы помаду. Сеит с тоской следил за ней, ведь каждое ее движение приближало их к расставанию. Шура доставала свои вещи из комода и шкафа и складывала их в чемодан. Она надела синий костюм и синие туфли. Мужчина поймал себя на мысли, что Шура относится ко всему относительно спокойно, будто бы в душе давно уже знала, что этот момент настанет. Но разве она однажды не проявила подобное хладнокровие? Там, в Новороссийске? Разве ее храбрость и самоотверженность не были одной из причин, по которой они испытали эти прекрасные отношения?

Сеит поднялся и подошел к ней.

– Тебе очень идет синий цвет, – сказал он, обнимая ее за плечи. – Ты снова выглядишь, как та девочка из зимы тысяча девятьсот шестнадцатого года.

Шура, попытавшись улыбнуться, коснулась ладонью лица Сеита.

– Сеит, помнишь ли ты, что сказал мне тем вечером у фонтана с купидонами?

– Да, любимая.

– Сможешь снова повторить те слова?

– Конечно.

– Тогда повтори. Я знаю, что это ничего не изменит, но мне хочется услышать их вновь.

Сеит, как и тогда, взял ее за руку и нежно поцеловал.

– Ты знаешь, я хотел бы быть, как они, застыть, обнимая и целуя тебя. Тогда мы могли бы вечно обнимать и целовать друг друга.

Слезы снова навернулись на ее глаза. Шура попыталась взять себя в руки. Она отстранилась от мужчины и уверенно взяла чемодан и перчатки. Окинув квартиру взглядом в последний раз, она подошла к двери. Шура понимала, что переродилась, стала совсем другим человеком, а не той женщиной, которая все утро плакала, роняя слезы над ушедшей любовью. Она шла к новой жизни тяжелым, но решительным шагом.

Такси остановилось перед домом Валентины, и Шура выскользнула из машины, чтобы попрощаться с сестрой. Через десять минут она вернулась.

Когда она подъехала к причалу, до отплытия корабля оставалось меньше часа.

Сеит отдал вещи Шуры носильщикам и, взяв ее за руку, быстро провел через отдел проверки билетов. Когда дежурный окликнул их, Сеит сказал, что с ним не пассажир, а жена капитана. Отрядив сопровождающего, дежурный пропустил их на судно.

Когда в дверь капитанской каюты постучали, Ален как раз работал над картами.

– Входите! – сказал он, не отрываясь от дела.

Юноша-сопровождающий, заглянув в каюту, поприветствовал капитана и сказал:

– Мсье, прибыла ваша жена.

– Моя жена?

Ален решил, что, должно быть, случилась какая-то ошибка, повернулся к двери и переспросил:

– Моя жена?

Он с удивлением увидел мужчину, с которым утром столкнулся на лестнице. Сеит держал Шуру за руку, чуть подталкивая ее вперед.

– Да, ваша жена, – на уверенном французском начал Сеит. – Только при этом условии я отпущу ее с вами, вы должны пообещать мне, что женитесь на ней.

Ален посмотрел на Шуру взглядом, полным любви. Вот, значит, как получилось – то, что не сумел сделать он, сделал Сеит, он привел к нему Шуру. Это немного смутило его, однако важнее было то, что Шура отныне рядом. Он с благодарностью протянул Сеиту руку.

– Обещаю, мсье Эминов.

Сеита поразило, что незнакомец знает его фамилию, и он, вопросительно нахмурив брови, повернулся к Шуре. Но она стояла к мужчинам спиной, устремив взгляд в окно.

– Надеюсь, вы сдержите свое слово, – продолжил Сеит. – Потому что все, чего я хочу, – чтобы Шура была счастлива и больше никогда не страдала. Она особенная женщина.

Ален чувствовал, что любовь этих двух людей гораздо глубже, нежели обычная плотская привязанность, возникающая между мужчиной и женщиной.

– Я очень люблю ее, мсье, – признался Ален. – Но, поверьте, я и понятия не имею, разделит ли она мое счастье.

– Что вы имеете в виду?

– Я не знаю, как вы убедили ее прийти сюда. Несмотря на все мои мольбы, она была против.

– В итоге она предпочла остаться с вами, – улыбнувшись, сказал Сеит.

В горле у Сеита запершило. Как же несправедливо он поступил с ней! Мог ли он повернуть все вспять? Он нежно посмотрел на женщину, которую так долго любил, как будто бы отпуская ее. Она же, в свою очередь, продолжала равнодушно наблюдать за портом, хотя взгляд ее, казалось, устремился намного дальше.

Не отрывая глаз от Шуры, Сеит крепко сжал руку капитана.

– Поэтому вы обязаны сделать ее счастливой.

Затем, подойдя к окну, Сеит приобнял Шуру и сказал:

– Прощай, Шурочка.

– Прощай, Сеит, – отозвалась она, так и не повернувшись к нему.

Он больше не мог смотреть на ее блеклый образ, отражавшийся в стекле. Ему хотелось остаться в одиночестве и плакать. Плакать, пока земля не разверзнется и не заберет его в могилу.

Когда, покидая причал, Сеит оглянулся и поискал взглядом знакомое лицо, у окна уже никого не было. Пустота поглотила его, сердце было раздавлено и разбито, но, с другой стороны, в душе воцарилось удивительное спокойствие. Интересно, оторван ли он теперь от прошлого? Ведь там оставалась половина его жизни, его большая любовь. Слезы, навернувшиеся на глаза, словно текли из самого сердца.