Шумим, братцы, шумим... - [2]
— Каждый козлобородец, в котором еще бьется сердце патриота города, не допустит продажи Черри!
— Ни-в-жисть! Ни-в-жисть! Ни-в-жисть! — дружно скандировала в ответ распаленная толпа.
Но пора сообщить, из-за чего разгулялись страсти.
Месяц назад два матроса в штатском пожаловали в местный зоопарк и предложили директору тов. Н. Н. Тюфтелину купить у них за четвертной тигродога — собакоподобное млекопитающее с тигровой генетической поведенческой программой. По словам матросов, они отловили редкое животное в бразильской сельве и с риском для жизни доставили в родной город, не богатый раритетами. Пока матросы рассказывали, зверь пребывал в завязанном бечевкой брезентовом мешке. Мешок жутко рычал и подскакивал на паркете директорского кабинета. Сделка состоялась — директор выплатил двадцать пять рублей наличными. С превеликими предосторожностями экзотический экспонат был выпущен в вольер. Зверя легко было принять за вульгарного белого двор-терьера, если бы не сатанинская злоба, пышущая из его пасти, ноздрей и выпученных глаз, да невиданные у простых псов коричневые полосы, обручами опоясывавшие белое гладкошерстное туловище.
Для начала заокеанский хищник отхватил палец у кормача, чем наглядно подтвердил свою репутацию грозы бразильской сельвы. По ночам Черри выл так, что слоны дрожали крупной дрожью, а волки, поджав хвосты, забивались в угол клетки.
Посещаемость зоопарка поднялась, однако всего ничего — хвост у билетной кассы был немногим длиннее хвоста Черри — именно так окрестила администрация зоопарка свое ценное приобретение.
И вдруг из газеты "Столичные новости", невесть как залетевшей в Козлобородск, горожане узнали, что западный немец Эдмонд фон Кильштейн, хозяин дюссельдорфского зоопарка имени Гагенбека, изъявил желание приобрести за 50 тысяч дойче марок козлобородского тигродога, на что Н. Н. Тюфтелин дал полное свое согласие, и сделка на мази.
Тут-то все и началось. Козлобородск заколобродил. Местная газета "Козлобородское знамя" дала гневную отповедь беспринципным коммерсантам из ФРГ, наивно полагающим, что за свой грязный чистоган они могут купить гордость древнего града. Досталось и московским внешнеторговым организациям, открывшим зеленую улицу закордонным гешефтмахерам.
Из толщи городских патриотов быстро вылупился "Народный Союз борьбы за тигродога". Возглавил его упомянутой Петя Плюхин. Честно говоря, на тигродога студенту-двоечнику было наплевать с самой высокой реставрированной колокольни города. Но, осознав, что за одну ночь перед экзаменом прогрызть учебник сопромата — дело дохлое, Петя решил прикрыть академическую свою несостоятельность бурной общественной деятельностью. И с начертанным на куске ватмана лозунгом "Руки прочь от тигродога!" полез на цоколь памятника Думитрашку.
Пенсионеры, вышедшие подышать, потянулись к памятнику — послушать. Примкнули мамы с колясками. Загустили толпу лица неопределенных профессий с ненормированным рабочим днем, а также бомжи. И, наконец, к манифестантам примкнули очереданты. На Думитрашкинскую площадь смотрели два магазина — продовольственный и винный. Первой переломилась очередь за сахаром. Хвост отделился от головы и побежал к памятнику, предварительно намарав на ладонях шариковыми ручками номера. Водочная очередь в первый день не дрогнула, считая, что все на свете, окромя бутылки, — демагогия. Однако же на второй день митингов часть водочников тоже влилась в митингующий котел. Неверно, что джинны вылетают из бутылки — порою они вырываются на свободу как раз из-за отсутствия бутылки.
Люди с радостным изумлением обнаруживали в себе клокочущие гейзеры общественного темперамента. Слова, когда-то застывшие на морозе безгласности, теперь громко полились, словно из оттаявшего почтового рожка Мюнхгаузена.
Самовозгоранию толпы немало споспешествовала многодетная мать-одиночка Алевтина Шпулькина. Бледнолицая женщина оседлала колено зарубежного марксиста и возбужденно витийствовала из-под его простертой руки. Петя на время ее речей почтительно замолкал.
Последний муж Алевтины, распутный и безответственный стрекозел, бежал в Москву с певичкой из заезжей рок-группы "Парфяне". Серебряные брючки, обтягивавшие певичкины ягодички, околдовали сердце скромного инженера козлобородского горгаза, и он с головой ринулся в омут красивой любви.
Всю боль уязвленной женской души вложила Алевтина Шпулькина в свои пламенные речи на Думитрашкинской площади. (Между прочим, все предшествующие годы Шпулькина звалась Аллой, но в эти великие, судьбоносные дни не могла не вернуться к исконному своему прозванию — Алевтина.)
— Долой централизованный диктат Москвы, попирающей нашу городскую гордость! — разорялась Алла-Алевтина. — Не отдадим меньшого нашего брата Черри! Не видать фээргэшникам нашего мужественного, любимого, красивого, темпераментного, нежного, неутомимого тигродога. Святынями не торгуем!
Лишь тонкий психоаналитик фрейдистского толка, посвященный к тому же в семейную драму Алевтины, смекнул бы, какие тайные страсти питают ее неприязнь к Москве и какие подавленные влечения кроются за ее восхищением отменными самцовскими статями Черри. Но психоаналитика в толпе не было, и народ принимал Алевтинины филиппики за святой гражданский гнев.
В начале 1959 года тогдашний редактор «Крокодила» М. Г. Семенов, человек весьма остроумный и склонный к веселым розыгрышам, позвонил в «Литературную газету» и предложил М. Виленскому перейти на работу в «Крокодил». Не понимающий шуток М. Виленский пришел, сел и как-то незаметно досиделся до 20-летнего юбилея своей работы в «Крокодиле».На службе М. Виленский ловко прикидывается международником. Но придя домой, он бросает благоговейный взгляд на портрет Антона Павловича и садится писать рассказы о том, что его волнует больше, чем положение на Антильских островах.И в результате перед вами уже восьмой по счету сборник домашних работ Марка Виленского.
«Советы пострадавшего» — это сборник смешных рассказов «крокодильца» Марка Виленского. Легкий юмор соседствует в них с едкой сатирой — осмеянием людских пороков, мешающих нашему общественному благополучию. Вместе с автором читатель побывает у его героев дома, на работе, отправится с ними на стадион, в командировку, к врачу и даже немножко посидит на скамье подсудимых. В общем, не соскучится.
Сборник «Четыре миллиона» (1906) составили рассказы, посвященные Нью-Йорку. Его название объяснялось в кратком предисловии к первому изданию, где О. Генри сообщал, что по переписи населения в Нью-Йорке насчитывалось на тот момент четыре миллиона жителей. Данный рассказ впервые опубликован в 1905 г.
Сборник «Четыре миллиона» (1906) составили рассказы, посвященные Нью-Йорку. Его название объяснялось в кратком предисловии к первому изданию, где О. Генри сообщал, что по переписи населения в Нью-Йорке насчитывалось на тот момент четыре миллиона жителей. Данный рассказ впервые опубликован в 1905 г.
О.Генри (1862-1910) - псевдоним Вильяма Сиднея Портера, выдающегося американского новеллиста, прославившегося блестящими юмористическими рассказами. За свою недолгую творческую жизнь он написал около 280 рассказов, не считая фельетонов и различных маленьких произведений. Если чего и нет в книге "Короли и капуста", так только королей и капусты. Но автор утешает нас тем, что вместо королей у него президенты, а вместо капусты - пальмы.
Если чего и нет в книге "Короли и капуста", так только королей и капусты. Но автор утешает нас тем, что вместо королей у него президенты, а вместо капусты - пальмы.
Три главных С. Сказочно. Смешно. Сингулярно. А в принципе разбирайтесь сами. Приятного.
Жил-поживал царевич Елисей и не ведал, что жизнь ему предназначила нелегкие испытания. Вознамерилась мачеха со свету сжить пасынка ненавистного. Да и задумала подставу несусветную. И вот бредет принц опальный по лесу темному, неприглядному, погибель всяку путнику несущему. И встречает он храм среди чащи затерянный, где семь жриц вершат судьбы мира, ритуальные танцы во славу великого змия-искусителя исполняющие. Как же не задержаться у гостеприимных хозяек, приняв обет брачевания? Но не может быть долгосрочным мужское счастье, коли есть враги беспощадные, непримиримые.
Феликс Давидович Кривин не раз издавался в библиотеке «Крокодила». На страницах журнала регулярно печатаются его ироничные новеллы-притчи о представителях живой природы. В книжку «Слабые мира сего» включены «Записки юмориста из живого дома природы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книжка, которую вы прочитали, — последнее звено в той цепи, которая соединила двух соавторов. Документ, подтверждающий наличие пылкого и чувственного творческого союза.В семейном архиве этот документ займет свое место наряду с другими, также образующими звенья указанной цепи: свидетельством о браке, например, и о рождении сына, и двумя дипломами, выданными факультетом журналистики Института международных отношений, и техническим паспортом на пишущую машинку...
Николай Дмитриевич Баженов вступил на опасную стезю фельетониста в 1933 году, когда впервые опубликовался в многотиражке московского завода "Динамо". Столкновения с опровергателями и не всегда добродушное ворчание обиженных героев фельетонов закалили характер Николая Баженова, но не ожесточили его доброе, мягкое сердце.Таким он остался и в преддверии своего шестидесятилетия - добрым к добру, злым ко злу, — о чем свидетельствуют написанные им сборники сатирических рассказов: "Важная персона", "Народное средство", "Прощеный день", "Зеленое ведро" и другие.