Шуми, тайга, шуми! - [9]

«Прителецкий кедровый массив — сокровище Горного Алтая. Здесь когда-то заготавливали до 6 тысяч тонн ореха в год, массу пушнины, меда, ягод, лекарственных растений. Но эксплуатация кедрачей велась варварски — кедр заражался гнилями от ран, нанесенных колотами, неоднократно горел. Сейчас стоит около 60 тысяч гектаров зараженных кедровников, пожарами уничтожено 80 тысяч гектаров. А перед войной начали рубить сырые кедрачи. Десятки тысяч гектаров вырубок — необлесившиеся, дикие пустыри…

Надо, чтобы на смену леспромхозам и другим лесозаготовителям — химлесхозам, промхозам, рабкоопам, орсам, семучасткам, «дикарям» — пришло единое хозрасчетное государственное хозяйство…»

И дальше полтораста страниц подробных научных обоснований, экономических расчетов, диаграмм и схем. Ребята отпечатали проект в двенадцати экземплярах, разослали его, отправили Сергея в Барнаул, наказав биться за комплексный лесхоз до конца.

Он вернулся через неделю. Друзья с нетерпением окружили его.

— Ну?

— Как решили?

— Не томи, Серега!

Сергей слабо махнул рукой: да чего, мол, тут объяснять — плохо, братва, наше дело…

— А в чем же задержка? — спросил Володя Ивахненко.

— Лесозаготовители запрет наложили. Так и записали: «Категорически против…»

— Ну и что же теперь?

— Драться будем.

4. ЕСЛИ ДАЖЕ ПРОЙДЕТ СОРОК ЛЕТ…

Побелели сизые горы, обступавшие Чою, запорошило долину. Сергей проводил Виталия Парфенова и Лешу Исакова до Горно-Алтайска: им надо было скорей в Ленинград, дослушивать последние лекции, писать дипломные работы. Всю дорогу Сергей был задумчив и молчалив. Прощаясь у бийского автобуса, Виталий глубоко заглянул другу в глаза, тихо и серьезно спросил:

— По-прежнему веришь в мечту, Серега? Сергей помолчал, докуривая сигарету частыми затяжками, бросил окурок в снег.

— Да вот, понимаешь, — сказал он, — собираюсь бросить курить.

— Это ты к чему? — не понял Виталий.

— Наши кедрачи будут! — сосредоточенно сказал Сергей. — А раньше, знаешь, в урочищах костров не разводили, и старики наотмашь били пацанят по губам, если те закуривали в кедраче. И знаешь, почему? Кедр как порох и горит до последней головешки. Смола! Я, между прочим, много думаю над тем, каким — образом кедр в доисторические времена сумел заполонить всю Сибирь и отчего вымер. Может, монголы во время нашествия его спалили? А, Вить? Понимаешь, верховой пал в кедраче идет со скоростью ветра. И еще я думаю…

Он не успел договорить, Виталий с восторженным криком облапил Сергея, стиснул так, что у того прервалось дыхание, повалил рядом с автобусом в сугроб.

— А ну тебя к черту! — Сергей едва вырвался, морщась, потер плечо. — С тобой, как с серьезным человеком, говоришь, а ты… Медведь! Вернешься к нам — рогатину буду с собой носить.

На обратном пути в Чою Сергей думал о друзьях — о розовощеком порывистом Виталии, о бородатом Лешке Исакове, что хохотал, как сумасшедший, глядя на их прощание, о Володе Ивахненко и Коле Новожилове, о Володе Ульянове.

Кто из них надежнее всех? Кто способен выдержать борьбу, которую они сейчас начали? Кто окажется слабее всех и отступит первым? Сергей отдавал себе отчет, что, может быть, не год и не два, а больше отделяет их от реализации мечты.

Поздно вечером Сергей зашел к Ивахненко. Тот угостил его молоком, зная, что директор ест когда попало. Отхлебнув из кружки, Володя вдруг скорчился и застонал.

— Язва? — опросил Сергей. — Опять прижало? Володя кивнул, не глядя на товарища.

— Все говорят, курить надо бросить, — сказал Сергей. — Сразу! Помнишь, как Павка Корчагин бросил?

— Говорить мы все мастера! — простонал Володя. — Попробуй брось!

Сергей подошел к печи и швырнул в нее пачку «Памира».

— Видел?

И — как отрубил… С такой же решительностью Сергей пресек в лесхозе пьянство, бросил весь транспорт на вывозку леса, затеял строительство лесозавода, добился нарядов на получение двух мощных тракторов, автомашины и пилорамы. Молодые инженеры лихо взялись за дело, работали с утра и дотемна, ошибаясь, страдая, как ошибаются и страдают все начинающие хозяйственники, у которых совсем нет опыта, очень плохо с бюджетом и невероятно трудно с людьми. Но им во что бы то ни стало надо было поднять это запущенное хозяйство, тогда в Барнауле увидят, что молодые инженеры могут не только мечтать и планировать.

Ведь с проектом дело заклинилось. Ребята понимали, что им не доверяют, и они действительно были очень молоды и неопытны. Кроме того, комсомольцы просили в своем проекте отдать им весь Прителецкий кедровый массив, а это была очень большая территория, на которой сталкивались интересы нескольких отделов совнархоза и других краевых организаций. Главное же — дело предлагалось новое, абсолютно неизвестное хозяйственникам. И стоило одному человеку, даже не очень сведущему, посомневаться — бумага лежала без движения неделю-две. К тому же получился заколдованный круг: в Барнауле выжидали, что скажет Москва, а из главка сообщали, что не могут решить вопроса без согласия местных организаций.

Ребята тем временем крепко оседали на алтайской земле. Раскрылся Володя Ивахненко — он сумел заразить мечтой о комплексном лесхозе многих рабочих, лесников и лесничих. Спокойному, по-крестьянски ухватистому Коле Новожилову поручали вести дела с окрестными колхозами. Серега был дальнобойной артиллерией — отвечал за отношения с Горно-Алтайском, Барнаулом и Москвой.