Штурмовой отряд. Битва за Берлин - [36]

Приникнув к мягкому наглазнику, старлей Григорий Иванов навел прицельную марку чуть выше нанесенной на бок каски декали со сдвоенными молниями и замер, привычно успокаивая дыхание. У затаившегося на балконе немецкого противотанкиста не было ни единого шанса: бронебойная девятимиллиметровая пуля «Винтореза» пробьет фрицевский «горшок» насквозь, даже не заметив преграды в виде нескольких миллиметров стали и костей черепа. Ну а мозг? Откуда взяться мозгу в голове эсэсовца? Его там по определению не имеется, в этом Гриша, у которого оба деда сложили головы на Великой Отечественной (дед по материнской линии погиб, между прочим, где-то именно тут, в Берлине!), был абсолютно убежден. Поскольку искренне верил, что те, у кого в голове есть хоть что-то, кроме нацистской идеологии и бредовых мыслей о расовом превосходстве и величии арийской расы, в СС с прочими карателями служить не пойдут…

Наконец в гарнитуре прошелестел спокойный голос Нулевого, и где-то ниже и чуть в стороне раздался знакомый звук стартовавшего «Шмеля» и торопливо застучали автоматы бойцов штурмовой группы, однако Григорий даже не вздрогнул, прекрасно зная, что именно сейчас, когда противник отвлечется, наступает его время. Снайперка привычно ткнулась отдачей в плечо, и мишень исчезла из поля зрения, скрывшись за балконным ограждением. Не теряя ни секунды, лейтенант перенес прицел на пока еще не успевшего ничего понять второго номера. Толчок в плечо, негромкий хлопок – и вторая каска обзавелась парой не предусмотренных конструкцией отверстий. Третий гитлеровец, задачей которого было подносить боеприпасы и прикрывать боевую пару фаустников, завертел головой, пытаясь понять, откуда стреляют, и это оказалось его последней в жизни ошибкой. Рвани он в комнату, мог бы и уцелеть, а так? Как говорится, кто не спрятался, я не виноват… и «Винторез» презрительно плюнул в третий раз. Убедившись, что он не промазал и правки не требуется, снайпер перенес огонь на остальные видимые с его позиции цели.

Второй дот, как и договаривались перед штурмом, уничтожила группа Родченко. Ослепив немецких пулеметчиков несколькими выпущенными по амбразурам фаустпатронами, бойцы ударили по баррикаде и подвальным окнам из стрелкового оружия, позволив огнеметному расчету подобраться на дистанцию выстрела. Несмотря на то, что штатная дальность стрельбы «РОКС-3»[10] составляла почти сорок метров, стрелять было решено максимум с десяти, чтобы достигнуть максимальной плотности струи огнесмеси и точности попадания. Расчет оказался верным, и огненный жгут выброшенной сжатым воздухом загущенной смеси мазута, керосина и бензина ударил точно в амбразуру. И следом еще раз, в соседнюю. Остаток десятилитрового баллона расчет выпустил тремя выстрелами по немецкой баррикаде, превратив ее в огромный костер, из которого выскакивали, тут же падая под ударами пуль, обезумевшие гитлеровцы в пылающей одежде.

Спецназовцы Трешникова в лобовом штурме участия не принимали – подполковник берег группу и старался избегать случайных жертв, – но и в стороне от боя не остались. Ворвавшись через проделанную саперами капитана Родченко дыру в стене внутрь выходящего на соседнюю улицу здания, они с ходу уничтожили занимавших второй этаж гитлеровских фаустников, ошарашенных взрывом и неожиданной атакой, и оказались в тылу защитников баррикады – и над головой засевших в подвале пулеметчиков. Поскольку оставлять противника в собственном тылу не стоило, подполковник принял решение зачистить и подвальное помещение, благо захваченный и экстренно выпотрошенный «язык» показал, что особых проблем быть не должно – атаки со спины немцы не ждали.

– Готовы? Тогда вперед, подчистим подвал, поможем ребятам. На рожон не лезть, это приказ. Работаем гранатами, пленные нам на фиг не сдались. Валите всех, патроны достанем, у тех же фрицев «девять-девятнадцать» разживемся. Погнали.

Приоткрыв ведущую в подвал дверь, спецназовцы забросили внутрь несколько «РГО», ворвавшись следом в затянутое дымом и кирпичной пылью помещение. Использовать тактические фонари смысла не было: проникающего через бойницы света хватало, пусть и ровно настолько, чтобы разглядеть очередную мишень. Разделившиеся на пары бойцы двигались вдоль стен, страхуя друг друга и укрываясь при необходимости за массивными потолочными подпорами, сложенными из потемневшего от времени кирпича. Снабженные глушителями «Витязи» негромко плевались огнем, добивая немногих уцелевших – большинство немцев оказалось поражено осколками гранат, давших при взрыве множественные рикошеты от стен и чугунных труб водопровода и канализации.

Сопротивление оказали лишь несколько человек, засевших в дальней, тупиковой, части подвала, и потому не попавших под удар гранатами. К счастью, они не успели развернуть в сторону стремительно ворвавшихся внутрь штурмовиков пулемет – или не решились использовать столь мощное оружие в замкнутом пространстве, предполагая отбиться из автоматов, – за что и поплатились. Спецназовец с позывным Пятый перекинул под руку «ГМ-94», разложил приклад и, выкрикнув «бойся», выпустил в плюющуюся вспышками выстрелов дымно-пыльную полутьму три термобарических гранаты, постаравшись уложить их в паре метров друг от друга. Грохнуло, ударная волна выметнула на открытое место какой-то мелкий мусор, десятилетиями скапливавшийся по углам подвала, обломки деревянных патронных ящиков и старой мебели, дымящиеся клочья успевших затлеть тряпок; под низкий закопченный потолок неспешно вполз клуб сизого дыма. Отброшенная взрывом каска в изодранном камуфляжном чехле ударилась о стену и, изменив траекторию, подкатилась к ногам гранатометчика. Мимо него скользнули две быстрые размытые тени, скрывшись в затянувшем конец помещения дыму. Парой секунд спустя ожившая радиогарнитура сообщила: