Штурманы - [3]

— Вот что! — решительно произнес Рябоконь. — Проверьте расчеты, сделайте прокладку пути на карте, продумайте полет и завтра доложите.

Утром следующего дня я был в кабинете майора.

— Вы считаете, что потеряли ориентировку случайно?

— Нет. Я ошибся на 10 минут и в результате Семеновку принял за Вихревку. Арифметика подвела. Устный счет. Недостаточно подготовился… Вот и потерял.

— Этого я и ждал от вас, — оживился Рябоконь. — Честной объективной оценки самого себя. Каждый штурман, да и каждый человек, хотя бы раз в жизни, теряет ориентировку. Важно то, как быстро он ее восстанавливает и какой вывод делает на будущее…

Над бездной

Бомбардировочный полк Селиверстова, укомплектованный в основном мальчишками 18—20 лет, выпускниками училищ, прибыл на Юго-Западный фронт.

Встречались в нем и «старики»-госпитальники, имевшие не по одному десятку боевых вылетов, но было их мало.

Младший лейтенант Ушаков, с отличием окончивший училище, стал штурманом звена капитана Медведева.

Стояли холодные ноябрьские дни. Дули промозглые ветры. С густо замазанного серо-грязными увалами неба местами высеивались плотные снежные заряды. В один из таких дней экипаж Медведева выполнял очередное боевое задание.

Линию фронта, как обычно при такой погоде, прошли за облаками.

Ушаков — на коленях в самом носу остекленной, кабины — всматривался вниз. Он был похож на гончую, принюхивающуюся к следу убежавшего и притаившегося где-то неподалеку матерого зверя. Разыскивалась танковая колонна. Час тому назад разведчик сообщил, что она шла по этой самой проселочной дороге.

Прошли над дорогой в ту и другую сторону: нет колонны! Обшарили все окрестные леса в радиусе 40 километров. Вот-вот подойдут самолеты полка, а он, доразведчик, не может навести их на цель. Хоть плачь с досады или выпрыгивай с парашютом и ищи колонну, опрашивая местных жителей.

Владимир кусал губы и продолжал вглядываться в унылые, опустевшие поля и голые березовые перелески… Как назло, еще парашют гирей висит на груди, мешая вести наблюдение. Владимир отстегнул его, толкнул назад к сиденью.

— Ну что, штурман? Где танки? — раздался в наушниках шлемофона недовольный голос Медведева.

— Где-то здесь внизу, товарищ командир.

— Это и я знаю, что внизу. А вы мне покажите, где…

— Искусно замаскировались, видно…

— Но где и чем? Леса-то пустые… Да и в этих колочках разве спрячешься? Думайте! Думайте лучше, штурман! Не можем же мы, не обнаружив их, вернуться домой! Головы нам поотрывают! — Медведев, тяжело вздохнув, ненадолго замолк. — И танков нет. И «худые», гляди, откуда-нибудь вывалятся…

Внизу по-прежнему тянулись перелески, чуть притрушенные снегом поля, на которых кое-где темнели зелено-бурые копны сена, желтели зароды соломы. Пестрая, грустная, затаившаяся виднелась сверху земля.

— Вам не кажется, штурман, вон на тех дальних полях прямо по курсу подозрительно много копен?.. Под нами их гораздо меньше.

— А мы сейчас проверим! Стрельну-ка я по ним зажигательными…

Владимир, поудобней усевшись у «Шкаса», выбрал копну посреди поля и, поймав ее в кольцо прицела, плавно и коротко нажал на спуск. Красно-желто-зеленая трасса уперлась в копешку. Та продолжала стоять.

Тогда Владимир еще раз приладился к «Шкасу» и снова пустил трассу. Из ската копны повалил густой черный дым, вдруг сменившийся белым, а затем на верхушке заплясало, запрыгало вырвавшееся изнутри пламя.

— Стать в круг! — скомандовал Владимир.

И когда Медведев «уперся», крылом самолета в землю, заложив глубокий вираж, копна вдруг поехала в сторону, разваливаясь пополам, и обнажила что-то черное. Покачивая длинным орудийным дулом, точно слон вытянутым хоботом, из нее выполз продолговатый танк.

— Ага! Так вот вы где, сволочи! — обрадовался командир. — Ну-ка, Владимир, угостите их ПТАБами!

Медведев вывернул самолет из виража, повел в сторону, готовясь к боевому заходу.

— «Чайки»! «Чайки-38»! Я — «Голубь-2»! В квадрате «33—40» коробки противника! Магнитный курс 23 градуса! — Командир повторял свое сообщение до тех пор, пока не услышал в наушниках знакомый голос Селиверстова.

— Молодец, «Голубь»! Идем к тебе грудой!

— Боевой! — снова дал команду Владимир, когда командир, закончив разворот, направил бомбардировщик к полю с замаскированными танками.

Припав к прицелу, Владимир взял целью центр поля с выползшим танком. Дважды довернул самолет. Открыл рукояткой люки, установил на электрощитке сброс бомб. Через мгновенье почувствовал — машина, облегченно вздрогнув, подпрыгнула. Не спеша закрыл люки — и сразу же исчез хыркающий, вибрирующий звук сопротивления воздуха, сотрясавшего бомбардировщик мелкой дрожью. Нетерпеливо заглянул вниз. Танк, поводя хоботом орудия, шевелился.

И вдруг поле покрылось яркими желто-багровыми вспышками, потом взбугрилось, взметнулось десятками черных грибообразных фонтанов, которые затянули все непроглядной завесой. Когда она немного рассеялась, Владимир насчитал четыре костра-пожара, посередине которых жирно дымили недвижные танки. Остальные, один за другим раскидывая копны, вылезали из укрытий и ползли, держась подальше от костров. Поле ожило.

— Молодец, Владимир! Разворошили логово! А вон и «Чайки» наши идут! Курсовой — 45!..