Штурм - [74]
Огня на земле стало больше. Из черноты неба выныривали на свет голубоватые машины с алеющими звездами, обрушивали грохот взрывов, а огненные хвосты реактивных снарядов проносились почти горизонтально над дорогой, и там, где снаряды ударялись о бронированную цель, зажигался еще один костер. Зенитные пулеметы на бронетранспортерах открыли огонь по самолетам и обнаружили себя. Пехотинцы спрыгивали на землю, разбегались по лесу. Большой массив леса впереди, который предстояло танкам и пехоте преодолеть и затем уж ринуться в атаку, оказался под густым обстрелом тяжелой русской артиллерии.
Пятая танковая дивизия разваливалась, гибла в море огня. Какое-то время Кох тупо смотрел, не в силах понять случившегося. Задуманный отсюда удар с участием танковой дивизии, полностью сформированной и хорошо вооруженной, на деле превращается в небольшой эпизод сражения.
Чего вы ждете? — крикнул Кох. — Пока не останется ни одного танка?ꓺ
Пачкой взлетели в небо ракеты, вспыхнули яркой гроздью. Уцелевшие танки вместе с пехотой двинулись на отсечный огонь русской артиллерии.
Взрывы переместились дальше, из-за леса доносились резкие выстрелы танковых пушек, и гаулейтер сказал:
— Прорываются…
В десяти шагах от Коха и генералов находился пост полевой жандармерии и эсэсовцев. Сюда приводили поодиночке и группами солдат, у которых не хватило духу подняться с земли и пойти за танками в лес и дальше, где бушевал артиллерийский огонь. Это были главным образом фольксштурмисты — старики и подростки. Отдельно стояла группа солдат и унтер-офицеров — тыловиков, задержанных потому, что при бомбежке оказались в расположении не своей дивизии.
Пригнув голову, Кох медленно приблизился к тем, что испугались идти в атаку, и молча стал рассматривать их. Они жались в кучу; впереди оказались два фольксштурмиста: одному было около шестидесяти лет, другой — совсем мальчик. Отец и сын, вероятно. А может, дед и внук? Рядом с ними — пожилой солдат. Кох разглядывал его, испытывая удивление и смутную радость. Если бы гаулейтер был не в генеральской шинели и фуражке, не такой толстый, важный и без усов, а как этот пожилой солдат — в грязном обмундировании, с дряблыми щеками, то их трудно было бы различить. Генералы и старшие офицеры, обступив Коха, не видели сходства между ним и солдатом, а он, вообразив себя на секунду переодетым во все солдатское и отощавшим, как в зеркало смотрелся.
— Солдат фольксштурма? — спросил отрывисто Кох.
— Никак нет, мой генерал, — солдат не знал гаулейтера в лицо.
— Докладывайте!
— Солдат тринадцатого мотострелкового полка пятой танковой дивизии Рольф Бергер.
— Откуда родом?
— Хазенмоор, недалеко от Гамбурга, мой генерал.
— Родные есть?
— Нет, мой генерал, — пожилой солдат отвечал смелее, надеясь на помилование. — Жена умерла, сын погиб на фронте, дочь замужем, в Восточной Пруссии, — никаких известий.
— И ты струсил? Хорошо, что отвечать за тебя некому…
Гаулейтер распахнул полы шинели и левой рукой вытащил из кобуры пистолет. Солдат побелел, рыжие, как у Коха, ресницы стали видны отчетливо. Все фольксштурмисты в испуге отшатнулись от него. Гаулейтер выстрелил солдату в лицо и, когда тот упал навзничь, выстрелил еще, опять в лицо, потом повернулся к старику и мальчишке, спросил, кто они, и закричал:
— Какой позор! Семейное и групповое дезертирство!ꓺ
Он поднял пистолет, навел на юнца, и тот заверещал, как заяц. Выстрел в упор оборвал его визг, полный отчаяния. После другого выстрела гаулейтера, с той же левой руки, отец безмолвно рухнул на маленький трупик сына.
— Всех расстрелять! — повелительно махнул рукой гаулейтер.
Началась расправа. Жандармы и эсэсовцы пихали обезоруженных солдат прикладами в спины, отгоняли в сторону. Смертники падали, их поднимали ударами,
Всех прикончили выстрелом в затылок. Гаулейтер распорядился:
— Взять у них документы.
Чтобы не пачкаться, старший из эсэсовцев приказал задержанным тыловикам осмотреть убитых, и те принялись раздирать шинели и выворачивать карманы.
— Вот, господин гаулейтер, все тут… — сказал старший эсэсовец, поднося документы.
Кох презрительно отвел их рукой и кивнул на своего адъютанта.
— Родственники трусов и дезертиров будут репрессированы, — сказал он, обращаясь к генералам и офицерам. — Надо быть беспощадными, лишь при этом условии мы добьемся победы. И нужно верить, верить!ꓺ
Он кричал о незыблемой вере в фюрера, который создал великую Германскую империю, и эта империя никогда не погибнет, временные неудачи пройдут, оставленные земли будут возвращены. Он стремился заразить генералов бешеной страстью биться до победного конца, повернувшись лицом к востоку.
Но как бешенство выносит свой приговор человеку и смерть неизбежна через несколько дней, так и гитлеризм был перед неминуемой кончиной. Гаулейтер чувствовал это, и крик его явно был с нажимом.
Он думал о собственной жизни и потому застрелил солдата с рыжими, как у себя, ресницами.
Надсадно-фальшивый крик продолжался и тогда, когда стало ясно, что войска продвигаются очень медленно, а это означало неудачу, и множество танков горело, выпуская в небо клубящийся, коричневый в свете огней дым.
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.