Штурм - [4]
Колчин постучал о кабину, пожал руки своим случайным попутчикам, закинул ногу через борт, нащупал колесо и спрыгнул на землю. Машина фыркнула и свернула влево.
Лейтенант шел одиноко по грязной дороге, накрывшись плащ-накидкой; горбом на спине выпирал вещевой мешок.
Здесь недавно был бой. За размоинами кюветов чернели обгорелый, изуродованные машины с белыми крестами на бортах, перевернутые фургоны. Среди них застряла тридцатьчетверка: в броне совсем небольшая дырка с оплавленными краями. Дальше еще наш танк — одна гусеница слетела, и оголенный каток беспомощно выставился, подобно культе. Может быть, давний дружок Шестопалова погиб в одном из этих танков?ꓺ
Возле дороги редкие домики с мертвыми окнами — безлюдье; немцы убежали, советские солдаты не задерживались тут. На ступеньке крылечка сидел старик в шапке с козырьком; на плечах — рваное одеяло. Круглые густо-синие очки темнели, как пустые глазницы. Лицо обросло бородой. Это был немец. Редко встретишь бородатого немца.
Лейтенант поздоровался и спросил: как жизнь?
Старик промолчал. Он был полуслепой или совсем слепой и чутко уловил в вопросе больше любопытства, нежели искреннего участия. Зачем спрашивать, как живется? Все понятно и без того. Но он не обиделся. Его удивило то, что с ним разговаривал немец.
— Ты пленный, бежал из плена, — сказал старик утвердительно, не шевелясь, лишь едва приподняв голову. — Почему не спрячешься? Ведь всюду русские. Они убьют тебя, несчастный немецкий солдат. Беги! — уговаривал слепой.
А перед ним стоял советский офицер в новой шинели, обхваченной желтыми, еще не потемневшими от времени и сырости ремнями. Но старик-немец не догадывался, что это русский. Он только слышал молодой голос и удивлялся появлению своего человека, советовал скрыться поскорее. А тот ни слова не сказал о себе и спрашивал слепого, почему он не ушел от русских и есть ли в деревне еще кто из немцев.
— Ни живой души, — проворчал старик и с горечью признался, что ему, слабому и слепому, невозможно было уйти, его просто бросили. Старик долго сидел в подвале, продукты кончились. И вот сегодня он вышел — пусть русские убивают…
— Что там, на дорогах? — спросил старик.
— Машины, войска.
— Война… Проклятие! Он говорил, что германская империя должна пойти по той же дороге, по которой прежде шли тевтонские рыцари, и с помощью меча приобрести земли для германского плуга.
— Кто говорил?
— Разве ты не знаешь? Фюрер. Он писал в своей книге, что слезы войны дадут хлеб насущный. Слез и крови пролито много, а где хлеб? Чего ты ждешь, солдат? Хочешь вместе со мной умереть — не от пули, так от голода?
— Никто вас не тронет, — сказал Колчин, натягивая плащ-накидку и собираясь идти дальше, но, помедлив, развязал мешок, вынул буханку хлеба, отломил половину и положил ее в руки слепому. Руки дрогнули. Старик быстро ощупал хлеб, поднял выше и понюхал.
— Ты русский! — вскричал слепой, по хлебу догадавшийся, с кем говорил: он держал не эрзац, а настоящий хлеб, какой ел давным-давно и хорошо помнил его ни с чем не сравнимый запах и вкус. — Скажи, ты русский?
Ответа слепой не услышал.
Колчин был уже на дороге.
— Мечты, надежды — все к черту!ꓺ — выругался он. — Получилось не то, к чему стремился, о чем мечтал. А могло бы… И этот за своего принял. У слепых особенно обостренный слух. По разговору для слепого старика я — немец…
2
Начальник политотдела Витебской Краснознаменной дивизии подполковник Веденеев знакомился с новым инструктором. Посмотрев кандидатскую карточку, Веденеев мысленно пожалел, что прислали такого молодого политработника: лейтенанту Колчину всего двадцать один год. Но просьба политотдела дивизии прислать человека, хорошо знающего немецкий язык, была срочной, ее выполнили, теперь дела не изменишь.
— Игнат Кузьмич! — громко позвал Веденеев, и в комнату вошел пожилой рыжеусый ефрейтор в фуфайке. — Организуйте чаек нам с лейтенантом.
Усач принес кружки и чинно удалился, чтобы не мешать разговору. Подполковник кивнул ему вслед:
— Шабунин — старый солдат. В первую мировую войну побывал у немцев в плену, знает язык. В случае чего, вам помощник. Мы с ним встретились в сорок первом… Ну, а сейчас коротенько расскажите о себе для лучшего знакомства, — попросил Веденеев.
Коротенько получилось так.
Крестьянский сын из Тульской области. Недалеко от родной деревни были две немецкие коммуны: «Морген рог» и «Роте фане». Вместе с немецкими ребятишками Юрка Колчин бегал на Оку рыбачить и купаться, вместе с ними учился в школе. Весной сорок первого года уехал к тетке в Ленинград, чтобы поступить в фабрично-заводское училище. Началась война. Блокада, голод… Зимой еле выбрался из Ленинграда по льду Ладоги. Взяли в армию — курсы, год работы с немецкими военнопленными. Он хотел на фронт или в тыл врага разведчиком, подал рапорт. Просьбу удовлетворили. Началась подготовка. После голодной жизни в блокированном Ленинграде у Колчина испортились зубы, их заменили золотыми — лощеным и богатым должен выглядеть молодой немецкий офицер с дворянской фамилией. Летом сорок четвертого года сбросили с самолета к белорусским партизанам. Вскоре с группой партизан попал под минометный обстрел, и какая нелепость — ранило осколком в ногу. Так и не успел ничего сделать. После освобождения Белоруссии долечивал рану в госпитале. Прибыл в политуправление фронта. Там инструктаж, назначение…
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В первые же дни Великой Отечественной войны ушли на фронт сибиряки-красноярцы, а в пору осеннего наступления гитлеровских войск на Москву они оказались в самой круговерти событий. В основу романа лег фактический материал из боевого пути 17-й гвардейской стрелковой дивизии. В центре повествования — образы солдат, командиров, политработников, мужество и отвага которых позволили дивизии завоевать звание гвардейской.
Полк комиссара Фимки Бабицкого, укрепившийся в Дубках, занимает очень важную стратегическую позицию. Понимая это, белые стягивают к Дубкам крупные силы, в том числе броневики и артиллерию. В этот момент полк остается без артиллерии и Бабицкий придумывает отчаянный план, дающий шансы на победу...
Это невыдуманные истории. То, о чём здесь рассказано, происходило в годы Великой Отечественной войны в глубоком тылу, в маленькой лесной деревушке. Теперешние бабушки и дедушки были тогда ещё детьми. Героиня повести — девочка Таня, чьи первые жизненные впечатления оказались связаны с войной.
Воспоминания заместителя командира полка по политической части посвящены ратным подвигам однополчан, тяжелым боям в Карпатах. Книга позволяет читателям представить, как в ротах, батареях, батальонах 327-го горнострелкового полка 128-й горнострелковой дивизии в сложных боевых условиях велась партийно-политическая работа. Полк участвовал в боях за освобождение Польши и Чехословакии. Книга проникнута духом верности советских воинов своему интернациональному долгу. Рассчитана на массового читателя.
«Он был славным, добрым человеком, этот доктор Аладар Фюрст. И он первым пал в этой большой войне от рук врага, всемирного врага. Никто не знает об этом первом бойце, павшем смертью храбрых, и он не получит медали за отвагу. А это ведь нечто большее, чем просто гибель на войне…».