Штурм - [37]

У Веденеева сложился особенный план насчет форта. Но одна попытка начать переговоры с немецким гарнизоном о сдаче ни к чему не привела, и перед той решительностью, с которой говорил Афонов, задуманный Веденеевым план мог показаться осуществимым не скоро или вообще безнадежным. Слушая полковника, Веденеев сознавал свою слабость, испытывал нечто вроде зависти. Это похоже на то чувство, с каким физически измотавшийся человек смотрит на здоровяка, уверенного в своих силах; но и у того от неопытности есть своя слабость.

Помедлив немного, комдив согласился с полковником.

Афонов приехал в батальон Наумова и сразу взялся за дело.

Щуров и Жолымбетов держались вместе. Они приползли к земляному валу перед рвом и, убедившись, что оказались впереди других бойцов батальона, залегли пока.

После бешеной работы нашей тяжелой артиллерии перед наступлением от земляного вала мало что осталось. Земля осыпалась в ров. Туда же попадали срубленные деревья, они плавали на воде, упирались сучьями в дно, и местами образовались сплошные завалы. Деревья лежали и перед рвом; прячась за ними, можно было наблюдать за фортом.

На отвесных стенах его виднелось множество выщербин. Вероятно, ни один снаряд не прошел сквозь толщу железобетона и кирпича. Немцы оставались неуязвимы. Они сыпали пулеметные очереди из амбразур и сверху форта. Огонь был таким плотным, что ветки деревьев на валу вздрагивали и качались, как под крупным дождем. Дымовые шашки не помогали — и вслепую то одна, то другая пуля попадала в цель.

Особенно губительным был огонь из углового капонира — пулеметы простреливали весь ров, и невозможно подступиться к стенам форта, покуда действовал этот капонир.

Получалась заминка.

Недалеко постреливали пушки: впереди, ударяясь о стены форта, рвались снаряды, и двойное эхо четко звучало над водой канала.

Безголосые бойцы ползали по земле, выискивая укрытие от пуль. Протяжный стон раненых сливался с воем пуль и гнусавым сипением ветра, путавшегося в сучьях деревьев.

— Это не война, а хреновина одна, — Щуров приподнял голову и снова ткнулся носом в землю, сильно пахнувшую весенней влагой.

Очевидная напрасность этой атаки все больше злила Щурова. Не ожидал он, что майор Наумов, такой вежливый, умный, расчетливый, положит своих бойцов перед фортом под пулеметный огонь. О том, что и Наумовым сейчас командуют, заставили делать так, Щуров не думал — чем выше командир, тем больше у него должно быть ума.

Досада, охватившая Щурова, сменилась невыносимой тоской. Ну что тут поделаешь? Враг палит из надежного убежища, не жалея патронов, и приходится лежать почти на открытом месте — хоть в землю провались. Щуров с обидой чувствовал себя обреченным: не сию минуту, так чуть позднее, а пуля все равно найдет — они вон как густо летят над головой, обрывают ветки и шлепаются рядом. Одна задела шапку. Щуров пригнул голову, вдавил подбородок в землю. Сквозь зубы сказал Жолымбетову:

— Тут нам хана. Почему нет команды? Слышишь, комсорг?

Аскар оглядывался, рыская черными узкими глазами, но никого из командиров не видел. А Щуров в полнейшей беззащитности кусал губы.

— Так и будем ждать? Я больше не могу. Назад без приказа нельзя. Зато можно вперед. И лучше уж… Невмоготу лежать. Я как приговоренный, слабею… Эх, была не была, не в первый раз! Слушай, Аскар, дай мне автомат и ползи к саперам, пусть они половчее кинут к угловой амбразуре пару шашек. Кто там близко? Одолжи противотанковую. Ну, Аскар, следи за мной.

Щуров оставил Жолымбетову ручной пулемет, сунул себе за пазуху тяжелую гранату.

— Погоди, — удержал он Аскара, который пополз к саперам. — Передай по цепи. Уложат обоих — этого я не хочу. Следи за мной отсюда.

Прижимаясь к земле, он выбрался на вал, обернулся.

— Пока…

— Пойдешь? — спросил Аскар, тоже поднимаясь на полуразрушенный вал, чтобы лучше видеть.

— Пойду, Аскарчик.

— Руку! — Жолымбетов хотел пожать руку товарищу, тот отмахнулся.

— Ничего…

Дымно вспыхнули шашки, брошенные саперами. Щуров веретеном скатился с земляного вала в ров, к воде, вскочил и, пробуя ногой то одно, то другое дерево, стал по ним перебираться. Над головой — свист пуль. Щуров прохрипел, тяжело дыша:

— Сквозь дым зрят сволочи! Эх, пропаду, если не угроблю их!ꓺ

Он еще не окунулся в самый густой дым, закрывавший форт, и глянул назад. Неясно виднелся берег. И показалось, что там лежит по плечи в воде человек. Он лежит среди деревьев, ухватившись за кромку земли, и пытается встать. Нет, это не показалось. Это — наш боец. Почему раньше никто не заметил?ꓺ

Дым, наползавший от форта, совсем заволок берег — там уже ничего не различить.

Щуров перебрался через ров, поднялся к форту и впритирку к холодной, влажной стене его побежал туда, где был капонир. Совсем близко над головой протарахтел пулемет. Щуров крепче прижался спиной к стене и увидел амбразуру справа от себя. Ерунда получалась: бросать надо с левой руки или взять гранату в правую, отойти на два шага, чтобы стена не мешала размаху. Отходить — это много опаснее, зато бросок будет верный.

Щуров переложил гранату в правую руку, не сводя взгляда с черного квадрата амбразуры, отскочил от стены, размахнулся и — попал точно! Он успел снова прислониться к стене. Внутри капонира прозвучал глухой, но сильный взрыв.