Штурм - [30]
Веденеев опустил сжатые руки на стол, глаза были сухие. Колчин повторял про себя одно и то же число:
«Двадцатое июля, двадцатое…»
Тогда пришла в партизанский отряд, в который попал Колчин, весть о массовых расстрелах заключенных: гитлеровцы спешили до прихода Красной Армии ликвидировать лагери, замести следы. Двадцатого июля отряд готовился к налету на один из концентрационных лагерей в районе Белостока; однако гитлеровцы были начеку, они заметили сосредоточение партизан и обстреляли их из минометов. Задуманная операция в тот день не удалась, а Колчин был ранен.
— Где находился лагерь? — лейтенант подал Ольшану листок бумаги и карандаш.
Красноармеец обозначил Белосток, нарисовал простенький план, поставил крестик.
Это был тот самый лагерь…
Ольшан поднялся.
— Разрешите идти, товарищ подполковник?
Веденеев хотел сказать что-то — «спасибо», «пожалуйста», — ни одно слово не подходило. Молча пожал руку красноармейцу и отпустил его. Растерянно огляделся и словно не заметил Колчина. Произнес невнятно:
— Война взяла все и не дала тебе смерти, оставляет с негодным здоровьем. Что будешь делать? — он говорил еще что-то о себе, смотрел в пространство и, встрепенувшись, круто повернулся к Колчину. — Так вы полагаете, что Майсель остался гитлеровцем, был в Кенигсберге среди немецких офицеров и солдат как свой и поэтому благополучно вернулся, ничего не сделав для нас?
— Не совсем так, товарищ подполковник, — отвечал Колчин с осторожностью. — Я просто запомнил обер-лейтенанта Майселя, и сидит во мне подозрительность. Ничего не могу поделать.
— И пусть!ꓺ — Веденеев прислонился к стене, закрыл глаза.
Колчин хотел выразить сочувствие, признаться, что сколько-то виноват, как и все партизаны отряда, — нужно бы действовать осмотрительнее, быстрее, и тогда семью подполковника, тысячи других советских людей, возможно, удалось бы спасти, — но не стал говорить, щадя его сердце. Лучше оставить подполковника сейчас одного.
Откинувшись на спинку стула, Веденеев сидел неподвижно, голова затылком касалась холодной стены: мысли, тяжелые, мрачные, давили до боли в висках.
«Во мне жила надежда, и она исчезла. Будто осенний ветер ворвался в пожелтевшую рощу, сбросил на землю, разнес все листки до последнего — мертво стало, заледенело…
Чувством я вернулся в сорок первый год, а смотреть умом должен с высоты сорок пятого. Противоречие, разрывающее душу, и трудно мне придется. Как унять ту боль, которая точит сердце?
Терпи и думай — обязан думать: о тех немцах, что возненавидели фашизм, и о таких, как Майсель, не доверяясь им. А нас презирали, за людей не считали. Комиссара, попавшего к ним в руки, не успевшего застрелиться, — без разговоров к стенке; его жену и детей — в лагерь, и там то же… Коммунист? Фойер!ꓺ Да они всех готовы были истребить. Они! Эсэсовцев ведь не из моря волной выбросило на землю. Убивали подобные Майселю, с наградами на мундире. Этот обер-лейтенант из девятого корпуса, и, может, он был там, на Десне?ꓺ»
Измученный головной болью, хватаясь за сердце, Веденеев сидел за столом и задыхался. Он рванул ворот гимнастерки, схватил стакан с водой — зубы стучали о стекло. Выпил, и дышать стало легче.
«Надо взять себя в руки, у меня еще хватит сил. Служба, долг. Надо держаться, — убеждал он себя. — Несмотря ни на что, мы должны делать добро. Для будущего. Делали и будем делать.
Когда дивизия перешла границу Восточной Пруссии, в первом же поселке… Забыл название. Но никогда не забуду, как наши бойцы нашли в доме брошенных немцами малолетних детей. Сообщили в политотдел. Детей накормили и отправили в тыл. Был сильный мороз. Их хорошо укрыли в машине и увезли. Где они сейчас? В Москве, Ленинграде или в другом каком городе? Там люди недоедают, но я уверен, что немецкие ребятишки сыты и здоровы. Что это, как не добро?
Мы обязаны делать добро. Кто прокладывает путь в мир справедливости, тот знает, как труден этот путь: впереди — никого. А те, кто позади, спросят: почему тяжело, верно ли идем? И не только спросят; потребуют помощи, и надо подать им руку, как это ни трудно. Такова миссия идущих впереди».
Веденеев открыл стол, взял блокнот, полистал. Тут расписан каждый день, что надо сделать. Уже сколько времени стоит дивизия перед Кенигсбергом? Но это не топтание на месте. Батальоны учатся штурмовать форты, идет активная разведка. Политотдельцы все эти дни — среди бойцов. Подготовка к большому шагу вперед…
«Завтра или послезавтра — штурм, — день еще не был определен командованием, но Веденеев догадывался: завтра или послезавтра. — Главная задача — настроить людей. Сегодня вечером — инструктаж. Соберутся политработники, парторги и комсорги. Что сказать им для последней беседы с бойцами? Вспомним злодеяния гитлеровцев на нашей земле. Но о себе я умолчу, — решил Веденеев. — Будет говорить рассудок, а что у меня на сердце, сохраню в памяти. Помнить надо. Колчин прав… А это что?»
Это был рапорт Колчина. Лейтенант просил откомандировать его в штаб армии или послать в полк на любую должность.
— Как бы не так! — Веденеев глотнул еще воды, застегнул ворот гимнастерки, встал с решимостью, позвал Колчина и вернул ему рапорт: — Извольте объяснить.
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.