Штурм и буря - [2]

Я сверилась с небольшой, наспех нарисованной картой и проследила свой путь. Каждый день после работы мы с Малом встречались на уговоренном месте, чтобы вдвоем прогуляться до пансиона, но сегодня я умудрилась полностью сбиться с маршрута, отправившись за съестным нам на ужин. Пирожки с телятиной и капустой, которыми был набит мой рюкзак, распространяли очень своеобразный аромат. Владелец лавки уверял, что эта еда – местный деликатес, в чем я очень сомневалась. С другой стороны, какая разница? В последнее время для меня любая пища отдавала пеплом.

В Кофтон мы перебрались в надежде найти заработок, который покроет наши расходы на поездку на запад. Здесь обосновался главный рынок юрды, окруженный плантациями с маленькими оранжевыми цветами, которые люди жевали бушелями. В Равке этот стимулятор считался большой роскошью, но некоторые из матросов на «Ферхадере» применяли его, чтобы не уснуть во время ночной смены. Земенцы предпочитали удерживать высушенные цветы между губой и десной, и даже женщины носили юрду в расшитых мешочках, прикрепленных на запястье. В каждой витрине рекламировалась своя торговая марка: «Ярколист», «Тень», «Дока», «Дюжий». Я увидела, как девушка в красивой юбке наклонилась и сплюнула сок ржавого цвета прямо в медную плевательницу, которые стояли у каждого магазина. Меня передернуло от отвращения. Вряд ли я когда-нибудь привыкну к этому земенскому обычаю.

Я свернула на главную улицу и вздохнула с облегчением. По крайней мере теперь я знала, где нахожусь. Кофтон все еще казался мне чем-то нереальным. Было в нем что-то незавершенное. Большинство улочек были немощеными, а здания с плоскими крышами и хлипкими деревянными стенами выглядели так, будто они могут рухнуть в любую минуту. Хотя все они имели застекленные окна. Женщины одевались в бархат и кружева. Вместо винтовок, ножей и оловянных кастрюль витрины магазинов пестрили сладостями, всяческими безделушками и пышными нарядами на любой вкус. Здесь даже нищие не ходили босыми. Так и должна выглядеть страна в невоенное время.

Проходя мимо трактира, уголком глаза я заметила вспышку красного. Корпориалы! Я попятилась и мгновенно вжалась в темный проход между двумя зданиями. Сердце колотилось, а рука потянулась к пистолету на бедре.

«Сперва кинжал, – напомнила я себе, извлекая лезвие из рукава. – Попытайся не привлекать лишнего внимания. Если придется, используй пистолет. Силу – только в крайнем случае». Уже в который раз я затосковала по фабрикаторским перчаткам, которые пришлось оставить в Равке. В них были вшиты зеркала, что позволяло мне с легкостью ослеплять противников в рукопашном бою – неплохая альтернатива разрезу, который разделывал человека пополам. Но если меня заметит сердцебит, у меня не останется выбора. Они были любимыми солдатами Дарклинга и могли остановить мое сердце или придавить мои легкие безо всяких усилий.

Я выжидала, крепко вцепившись в рукоять кинжала, а затем все же осмелилась выглянуть из-за стены. Я увидела тележку, доверху нагруженную бочками. Возница остановился поболтать с какой-то женщиной, а ее дочка нетерпеливо пританцовывала рядом, кружась в развевающейся красной юбке.

Просто маленькая девочка. Ни одного корпориала поблизости. Я снова скрылась за зданием и сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы.

«Когда-нибудь все изменится, – внушала я себе. – Чем дольше ты на свободе, тем легче тебе становится».

Когда-нибудь я проснусь после сна без кошмаров и выйду на улицу без опаски. А пока – буду держать кинжал при себе. Тяжесть стали гришей придавала мне уверенности.

Я продолжила свой путь по оживленной улице и, ухватившись за шарф на шее, крепче затянула его. Это стало чем-то вроде нервного тика. Шарф скрывал ошейник Морозова – самый мощный усилитель на свете и мой единственный опознавательный знак. Без него я просто очередная грязная, голодающая равкианская беженка.

Я пока не придумала, что делать, когда потеплеет. Летом вязаные шарфы и пальто с поднятым воротником будут смотреться не к месту. Оставалось надеяться, что к тому времени мы с Малом окажемся вдали от суетливых городов и нежелательных вопросов. Впервые с нашего побега из Равки мы будем сами по себе. От этой мысли меня охватила нервная дрожь.

Я перешла улицу, уклоняясь от повозок и лошадей, всматриваясь в толпу, ожидая в любую секунду увидеть настигающий меня отряд гришей и опричников. А может, это будут шуханские наемники или фьерданские охотники, или солдаты короля. Или даже сам Дарклинг. Столько людей ведут на нас охоту! «Охоту на тебя», – исправилась я. Если бы не я, Мал все еще был бы следопытом Первой армии, а не дезертиром.

В голове вспыхнуло непрошеное воспоминание: черные волосы, аспидные глаза, ликующее лицо Дарклинга, когда он выпустил на свободу все силы Каньона. Прежде чем я вырвала эту победу у него из рук.

Вести быстро доходили до Нового Зема, но среди них не было ни одной утешительной. Ходили слухи, что каким-то образом Дарклингу удалось пережить битву в Каньоне, и теперь он залег на дно, дабы собрать армию и снова попытаться захватить равкианский престол. Я не хотела этому верить, но прекрасно понимала, что Дарклинга нельзя недооценивать. Другие сплетни были не менее тревожными: мрак начал распространяться за границы Каньона, заставляя жителей ближайших земель бежать на запад и восток, а еще появился культ святой, которая может заклинать солнце. Мне не хотелось думать об этом. У нас с Малом новая жизнь. Равка осталась позади.