Штурм Грозного. Анатомия истории терцев - [34]

Возок, в котором ехал князь Звенигородский, обогнал шедших вразвалочку стрельцов и первым въехал в ворота станицы.

На кургане, у пыльной дороги, играли босоногие казачата. Возле плетней стояли хозяйки, с интересом поглядывая на прибывших.

– И что это за движение в последнее время? Одни в Россию, другие из России, – делились они меж собой.

Квартирьеры развозили приехавших по местам ночевки. Станица, обнесенная валом и плетеными изгородями, лежала перед ними. Дымок вился над хатами, приятно пахло борщом и печеным хлебом.

У атаманского дома кучер остановил возок, и князь Звенигородский ступил на землю.

– Рады приветствовать вас, Ваше степенство. Добро пожаловать на нашу землю, – приветствовал его атаман.

– Здорово, здорово, вольница, – добродушно отвечал ему посол, подавая руку. Взгляд его оживился, блеснули белые зубы, и улыбка осветила лицо.

– Сотню для вашего сопровождения я уже подготовил. Поведут вас казаки знающие, – продолжал докладывать атаман.

– Добро, добро, казаче! – произнес князь, здороваясь обеими руками с атаманом. – Верно говорит государь – гребенцы нам тут подмога. Да и воевода терский вами не нахвалится.

Атаман перекрестился. А князь стал его расспрашивать о житье-бытье. И долго бы они продолжали разговор, но подошла хозяйка.

– Не пора ли нам повечерять? – спросила она, глядя то на мужа, то на посла.

– Это ты верно сказываешь, мать, люди с дороги. Давай потчевай.

– А вы идите в дом, я сейчас вам фазанины да супу подам! – обратилась она к князю, обезоружив его красотой.

В это время с Терека повеяло холодком. Сизая туча поползла по небу, захватывая горизонт.

– Дождем запахло, – заметил князь.

А туча еще ниже спустилась над станицей. Стало темнеть.

– Ох, батюшки, пронесло бы мимо, а то гляди, какая туча-то злая! – причитала хозяйка, глядя на мрачно нависшую тучу.

– Града б не было, – сказал атаман.

– Вот-вот, я того-то и страшусь. В позапрошлом лете, спаси Христос, аж с яйцо куриное падал. И скотину, и хлеб побило, – крестясь, говорила хозяйка. – А вы заходите, заходите, я ужин уже поставила.

Вскоре в просторной комнате атаманского дома князь с сопровождающими трапезничали и вели непринужденную беседу.

– Турки опять требуют снести Терский городок, – вспомнил он. – Да и острог на Койсу им не нравится. Каково ваше мнение?

– Хватит, два раза уже сносили, чего на поводу у басурман идти.

– А на месте острога они хотят свою крепость поставить. Это нам кумыкский лазутчик сообщил.

– Ну и пройдохи, нас хотят отсюда вытеснить, а сами укрепиться, – усмехнулся князь. – И в этом прав Хворостинин.

Он доел фазанью грудку, выпил чихирю и сказал:

– Выступать будем послезавтра, рано утром. А сейчас спать.

Где-то в горах гремел гром, блескали молнии, а притихшую станицу гроза в этот раз обошла стороной.

2

А в другом доме угощали хорунжего Гладкова, прибывшего с посольством из Терской крепости.

Степан еще издали увидел свой дом. Над трубой кухни-летовки поднимался дым. «Ох, как долго меня не было дома», – про себя подумал казак, когда зашел во двор. Он обошел двор, заглянул в колодец, покачал журавль’. У плиты показалась его жена Марфа. За время его отсутствия она стала стройней и даже похорошела. Она, присев у печки на корточки, закладывала туда мелко нарубленный хворост. Готовился ужин. Как только Степан умылся с дороги, его позвали к столу.

Но тут появилась бабушка Анисья.

– Куда внука сажаешь, короста! В хате накрой, сейчас дождь пойдет.

Марфа хотела что-то сказать, но передумала и, подхватив еду, побежала в дом, бумкая босыми пятками по крыльцу. Старуха грозно таращилась на нее.

– Да дайте пройти! – уже злясь, отвечала сноха.

Степану накрыли на большом столе у печки. Марфа принесла еду и снова убежала. Огромный стол ломился от яств. Тут и птица, и копченое мясо, и сало, и рыба. На самом видном месте графин рубинового цвета. В нем вино. [22]

Бабка, ни слова не говоря, оглядела стол и стала наблюдать за внуком, любуясь им. В хату заглянул чем-то озабоченный дед.

– Заходи, чего там бегать, садись тоже ужинать, – сказала она ему. Вскоре вся семья сидела за столом, кушала и вела размеренную беседу.

– Когда-то твой дед, Степа, пришел сюда на Терек с ватагой таких же удальцов, мечтая сохранить вольности от Москвы. Но вот жизнь заставила казаков пойти на службу той же Москве. Вот и ты сейчас служишь у воеводы.

– А что в этом плохого, – вступил в разговор дед. – За службу казак получает жалованье. А живем мы по своей воле. – Дед был горд за свою породу. Сам несколько раз был атаманом, сын – товарищ атамана и внук – хорунжий – тоже добрый казак.

Старуха ему под стать, такая же нравная. Она унаследовала от родителей-кабардинцев властность и неуступчивость и еще смолоду заставила Андрея Федоровича считаться с собой.

Внуку трудно было бы выяснить, как проходили у них баталии. Возможно, бабка летала по горнице, трепеща юбками и лентами. Не исключено, что и дед отлетал от нее, ибо, как однажды проговорилась мать Степана, бабке в молодости ничего не стоило схватиться за рогач, а то и за шашку.

Отца дома не было. Все знали: на службе в правлении.

– Диду, а как вы с бабушкой встретились, – спросил Степан, уминая одно блюдо за другим.