Штурм Грозного. Анатомия истории терцев - [33]

Борис скромно отвечал:

– Я только исполняю волю самодержца. Где его слово, там моя голова. – Но стал ходатайствовать за шаха.

Посол же сообщил Годунову, что перемирие, заключенное с Турцией, – воинская хитрость, что оно временно.

Чтобы узнать все обстоятельства в Персии и замыслы Аббаса, царь посылает туда князя Андрея Звенигородского.

На Тереке о посольстве узнали, когда Звенигородский прибыл в Терский городок.

Колонна, двигаясь из Астрахани, медленно приближалась к Терке. И хотя оказия была уже от нее невдалеке, походный порядок движения в ней не нарушался. Стрельцы, сохраняя походный шаг, важно шествовали за обозом. Запыленные артиллеристы, держа в руках дымившиеся фитили, спокойным шагом шли за орудиями, внимательно поглядывая вперед. Полусотня казаков рысила по бокам.

Вот показались валы и стены крепости, над которыми высилась сторожевая башня.

– Колонна, стой! – прокричал старший.

Из вагенбурга[21], разминая ноги и отдуваясь, вышел князь.

– Слава Богу, доехали! – сказал он и, сев на подведенного ему коня, поспешил в голову колонны.

У ворот крепости его встретил воевода Андрей Иванович Хворостинин. Они дружески обнялись и троекратно расцеловались.

– Рад видеть тебя в здравии и крепости, – восторженно говорил воеводе князь.

– И я тебя, дорогой, – поглаживая рукой бороду, отвечал Хворостинин. – Это же сколько мы с тобой не виделись?

– Давненько!

– Пойдем ко мне, там все расскажешь.

В шуме, гомоне и криках обоз входил в крепость. Впереди раскинулась солдатская слобода, за ней темнела базарная площадь. Поодаль виднелась деревянная церковь со сверкающим над ней крестом. В центре стояли стройные ряды казенных зданий, а дальше расходились улички с низенькими казачьими хатками и редкой зеленью.

– Бумаги есть из Москвы? – спросил воевода, когда они зашли в дом.

– Есть, есть. Сейчас принесут, – отвечал Звенигородский. – Лучше расскажи, как ты здесь, Андрей Иванович, поживаешь.

– Живем, хлеб не зря жуем, – шутливо отвечал воевода. – Вовремя мы здесь крепость поставили.

– С этой крепостью турки в Москве уже всех достали, – сказал князь.

– Что, поперек горла стала?

– Наверное. Наши турецкие дела до того запущены, что в любое время может вспыхнуть война, а Персия может ее не допустить.

– Да, турки и здесь нахальничают, – вступил Хворостинин. – Всячески подстрекают горцев против нас, а сейчас провоцируют против нас Шавкала Тарковского. – Тем более нужен мир с Персией, и я его непременно привезу, – горячо говорил князь. – Но и тебе, Андрей Иванович, придется здесь поработать. Шамхала Тарковского надо усмирить.

– Сил-то у тебя хватает?

– Пока да. Мне очень помогают вольные казаки.

– Против них тоже – такой сыр-бор? Но царь и Годунов не думают Турции уступать, – заметил Звенигородский.

– Я не знаю, что бы и делал без казаков, – делился с князем воевода. – Если казаков на Тереке и на Гребнях не будет, то Терскому городку будет большая теснота.

Весь вечер и часть ночи прошли у них в беседе, за чепуркой вина. Звенигородский, хорошо знавший и уважающий Хворостинина, старался мягко и деликатно передать ему обстановку в Москве, волю царя и политику Годунова.

– Посмотрите, нет ли там соглядатаев, – показывая на дверь, сказал князь своим охранникам. Те вышли. А на завтра в реке нашли труп дьяка Тулупьева. Оставшись одни, они продолжали беседу.

– Ну, рассказывай, что там, в Москве? – спросил князя воевода.

– Федор вверил кормило власти Верховной думе. Но первенство в ней с помощью своей сестры занял Годунов.

– А говорят, он в Думе сидит четвертым.

– Это было раньше. А после смерти Никиты Романовича Юрьева он убрал князя Ивана Федоровича Мстиславского, обвинил его в заговоре и сослал в обитель Кирилловскую.

– А кто же сейчас.

– Теперь у трона один Годунов, все остальные сидят подальше.

– Прямо-таки один?

– Нет, конечно. Он еще мирится с Иваном Петровичем Шуйским, который имеет друзей в Думе и приверженцев в народе. Но это видимость.

И действительно в Кремле тогда уже знали, что Борис Годунов оставляет Федору только имя царя. Сам же явно самовластвовал и величался перед троном, закрывая своим надмением слабую тень венценосца.

В сие время Годунов в глазах России и всех держав, сносящихся с Москвой, стоял на высшей степени величия, как полный властелин царства, не видя вокруг себя ничего, кроме слуг, безмолвных или громко славословящих его высокие достоинства, не только во дворце Кремлевском, в ближних и в дальних краях России, но и вне ее, перед государями и министрами иностранными. Знатные сановники так изъяснялись по данному поводу: «Борис Годунов есть начальник земли, а она ему вся приказана от самодержца и так ныне устроена, что люди дивятся и радуются».

Глава IX В станице

1

Через несколько дней в предрассветной тьме из крепости вышел посольский отряд и, держа направление по Тереку, исчез в тумане. Он направился в станицу Червленную, где находился штаб Гребенского войска.

Когда оказия въехала в станицу и земляные валы и засыпанные щебнем плетни остались позади, было уже около семи часов. Уходящее солнце золотило степь, и его закатные лучи багровым светом заливали станичные крыши.