Штурм Грозного. Анатомия истории терцев - [27]

Крымский царевич Адиль-Гирей неожиданно воспользовался моментом, когда основные силы кабардинской конницы были направлены на разгром отступавших войск Касим-бея, и совершил нападение на земли западных черкесов. С небольшим отрядом Темрюк бросился им на помощь. Схватка была неравная, жестокая. Тогда был тяжело ранен Темрюк Идарович, в плен попали оба его сына – Мамстрюк и Булгайрук. Но войско Адиль-Гирея понесло значительные потери, и он не рискнул пройти в глубь Черкесии.

Темрюк Идарович умер в 1571 году от многочисленных ран, ничего не зная о судьбе попавших в плен сыновей и не ведал о трагической судьбе своего младшего сына Михаила, казненного по ложному подозрению Иваном Грозным.

В начале 70-х годов, в связи с рядом неудач в Ливонской войне, создавшимися трудностями в международной политике, после набега в 1571 году на Москву крымского хана Девлей-Гирея, Россия вынуждена была отозвать свои войска из Кабарды, а также срыть возведенное на Тереке укрепление. На некоторое время связи Кабарды с Россией прерываются, что развязывает руки Крыму. Кабарда так часто подвергается набегам со стороны крымских татар, что старший князь-валий Камбулат Идаров – младший брат Темрюка вынужден был обратиться к Москве: «защитить их от крымского хана и от иных недругов их». Это обращение было вызвано тяжелейшими событиями в Кабарде. Давление на Кабарду со стороны Крыма было настолько тяжелым, что к обращению Камбулата в Москву присоединились и феодалы, которые до этого ориентировались на Крым и Турцию.

3

И вот через десятки лет после постройки первой Терки под руководством московского воеводы Лукьяна Новосильцева строится новая крепость, в которой он становится комендантом.

Она, как и первая, стала называться Терка.

Стояла крепость на левом берегу Терека напротив устья Сунжи.

Первыми оценку ей дали гребенские казаки.

Получив от лазутчиков донесение о том, что Крымский калга Адиль-Гирей возвращается из Терека домой, казаки спешно прибыли в Терку и доложили об этом воеводе Новосильцеву.

– Лука Васильевич, что-то надо предпринимать, – обратился к нему атаман гребенцов Щедрин. – Лютует хан. Туда шел кабардинцев разорил. А сейчас уж точно от добычи не откажется. Да и нам может достаться, войско немалое.

– Сколько их? – спросил воевода.

– Доносят пятнадцать тысяч.

– Сила немалая. А что имеем мы?

– Численность, конечно, меньшую, – докладывал Новосильцеву его помощник, – но с нами будут казаки.

– И кабардинцы – мы их князю уже сообщили, – добавил атаман.

– А бить их будем на переправе через Сунжу и Терек, – посоветовали казаки. – Переправа под нашим присмотром. Мы там хозяева. А если что, направим их на ваши пушки и тут добьем.

– И это верно, резерв я непременно здесь оставлю.

Отряд был готов через день, но неожиданно начавшиеся ливни, шедшие в течение двух суток, приостановили выход.

– Уйдут, подлецы. Разве они станут дожидаться нас, – сетовал воевода, сумрачно глядя на потоки воды, лившиеся с неба.

– Разверзлись хляби небесные. Давно мы такого не видывали, – сокрушенно качая головой, говорили казаки. – Но это и нам на руку.

– Как? – спросил Новосильцев.

– Сейчас вода поднялась так, что навряд ли крымчане в нее полезут. Да и дозорные ничего не сообщают. Значит, наш план остается в силе.

Спустя два дня дожди прекратились, солнышко обсушило землю и дороги стали быстро просыхать.

На следующее утро отряд стрельцов и кабардинская конница форсированным маршем пошли по над Тереком. Соединившись с казаками в месте предполагаемой переправы, Новосильцев запер караулами выходы и остановился на пригорке. Казаки совершали приказанный им маневр, и Новосильцев стал за ними наблюдать. Он посмотрел на одного, потом на другого спешившегося казака. Опершись на ружья, они стали у обрыва и в подтянуто четких, но вместе с тем спокойных и свободных позах воевода увидел уверенность их в себе и свойственную только гребенцам непринужденность.

А на следующий день отступающий из «кизилбашей» многотысячный отряд крымского хана Адаиль-Гирея был наголову разбит.

Сообщая об этом в Астрахань, Лука Новосильцев писал: «Совместный отряд, состоящий из русского гарнизона Терка, кабардинцев и казаков, крымчанов Адали-Гирея побил и лошадей отогнал».

Это была первая боевая служба гребенских казаков русскому государству.

С этого, 1577 года, было «Высочайше повелено считать старшинство Терского казачьего войска». Вне всякого сомнения, когда Новосильцев докладывал о разгроме татар под Тереком, говоря о казаках, он имел в виду гребенцов. Таким образом, 1577 год – это год официального образования Гребенского войска. Позже эта дата стала исходной и для всего Терского войска, куда вошли и гребенские казаки.

А тогда, помимо гребенских казаков, в дельте нижнего течения Терека начинает складываться еще одно северо-кавказское казачество – Терское-Низовое.

В отличие от гребенских, терские казаки формировались из числа беглых, разрозненных групп русских людей и горских народов.

Приток беглого люда на Терек особенно усилился после того, когда стольник Мурашкин разгромил на Дону многие поселения вольных казаков, часть из которых он казнил, а часть отправил на каторгу. Напуганные такими мерами правительства, волжские казаки решили, не дожидаясь участи донских казаков, покинуть Волгу. Одна часть с атаманом Ермаком ушла служить к именитым купцам Строгановым и покоривла затем Сибирское ханство. Другая с атаманом Нечаем перебралась на реку Яик и положила начало Яицкому казачеству, а третья часть расселилась в низовьях Терека, где болотистые камышовые заросли давали спокойный приют бесшабашным удальцам, искавшим свободы от государственной власти.