Штурм Грозного. Анатомия истории терцев - [24]

– Великий государь, посылай послов, – первым ответствовал Курбский. – Если невеста придется тебе по душе, по нраву, как может нам не понравиться?

– Понятное дело, – потеребил свою небольшую бороду царь. – Но не всем нравится такое мое решение, потому и позвал вас, чтобы выслушать, а потом уже и решить окончательно, быть тому али нет.

«Эх, царь-батюшка, – опустив голову, усмехнулся Курбский, – знаем мы тебя. Ты позвал нас как бы посоветоваться, но попробуй возразить тебе, попробуй стать поперек – костей своих не соберешь».

– О чем ты так сильно задумался, Владимир Андреевич, о чем твоя душенька страдает? – спросил он Старицкого.

Вздрогнул Владимир.

– Да все о том же, великий государь, о святой Руси, как лучше устроить твою жизнь, чтобы был ты спокоен и радостен душою, ведь недаром говорят: как счастлив, спокоен, радостен государь, так и государство его.

– Хорошо сказал. Ведь и правда, о каком государстве можно говорить, если сам государь не спокоен душою, если сердце его надрывается в тревоге.

Он подошел к киоту с неугасимой лампадой перед образом Спаса Нерукотворного: «Спаси, Господи, люди твоя и благослови достояние Твое, победы православным христианам на со-противные даруя и Твое сохраняя Крестом твоим жительство… Помоги мне, Господи, очистить Балтию от недругов, помоги вырастить сыновей моих во Имя Твое… Ты сказал: когда мужчина и женщина сочетаются в священном браке, то они становятся единой плотью. Пошли, Господи, такую мне женщину, чтобы она стала со мною, государем Руси православной, единой плотью».

Стоя за спиной у царя, молились братья и Андрей Курбский: «Помоги, Господи, стоящему пред Тобою государю святой Руси, смягчи и успокой его сердце, чтобы мы, его подданные, жили с ним рядом в покое и благополучии. Пошли в жены ему достойную женщину. Успокой, Господи, в Царстве Небесном Твоем души рабов Твоих, лишенных жизни государем нашим. Веруем, Боже, Ты и только Ты – единый Судья царю Иоанну и нам, рабам Твоим. Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

Умиротворенным обернулся к ним царь.

– Я доволен вами, спасибо за добрые и мудрые слова. Будем ждать посольство.

Только через десять месяцев в середине июня 561 года послы торжественно появились в Москве с невестой для государя всея Руси Ивана IV.

Необычный кортеж въехал в Москву.

Величественно вышагивали нагруженные дарами верблюды, горделиво изгибали шеи кабардинские скакуны, с трудом сдерживаемые своими всадниками. Строгие костюмы горцев – кабардинцев, терских казаков, пестрое одеяние степняков – татар, ногайцев, тусклый блеск кольчуг и щитов, золоченные шлемы военачальников и их белые бунчуки, красной кожи колчаны и налучники – все это проплывало перед глазами изумленных москвичей.

В середине шествия в восточном шатровом паланкине, установленном на верблюде, следовала дочь старшего кабардинского князя-валия – Кученей.

По адыгскому обычаю ее сопровождали Саид-булат, сын старшей сестры княжны Алтынчаг, брат – князь Доманук и хан Бекбулат – муж Алтынчаг.

Впереди ехали воевода Бутурлин и послы Вокшерин и Мякинин в сопровождении казаков-гребенцов.

Вслед за этим дивом, по обеим сторонам улицы, будто волна за волной, перекатывалась шумная, как ветер, как прибой, толпа любопытствующих.

– Кого это так торжественно сопровождают? – слышалось из толпы.

– Бают, невесту царю везут из-за моря, из-за гор поднебесных, – слышалось в ответ.

– Ишь ты, как княжну везут?

– А она и есть княжна, князя Черкасского дочь с далекого Кавказа.

– Правда, с Кавказа? – протискиваясь в толпе, спрашивал какой-то мужчина. – Я черкесов знаю. Славные ребята. Я с ними на Ливонской воевал. Плечом в плечо был с Александром – кудадеком, Михаилом – султаном.

– А то гребенские казаки, – показывая рукой на ехавших за воеводой Бутурлиным всадников, восторженно продолжал мужчина, – тоже на Ливонской отменно воевали.

А Кученей в это время с удивлением выглядывала из-за тяжелых бархатных занавесок в громадный загадочный город. Все поражало ее в этом городе: грозный Кремль с его уходящими в небо башнями, девятиглавый красавец храм Покрова на рву – собор Василия Блаженного, поставленный в честь взятия Казани, громадные часы на Фроловой башне. Удивляли ее солидные бородатые бояре, одетые, несмотря на летнее тепло, в высокие собольи шапки и длиннополые парадные меховые шубы.

Необычайным казалось ей и многолюдье русской столицы.

Кортеж остановился на соборной площади. Отряды всадников стали по ее сторонам.

Царь, наблюдавший за процессией из своего окна, спросил у вертевшегося рядом Малюты Скуратова:

– Что это за всадники окружили нашего воеводу Бутурлина?

– Казаки, это государь, гребенские!

– Ты погляди, какие молодцы, – любуясь казаками, проговорил царь. – Как они нам служат?

– Передают, большая от них помощь. Да они и на Ливонской войне, вместе с кабардинцами, храбро сражались – славные ребята, государь!

– Рассказывают, поражает всех постоянная готовность казаков к бою, – вступил в разговор подошедший Репнин. – Казаком в этом случае руководит не желание получить за то награду, в казаке нет такого честолюбия. В его голове единственная мысль – не отстать от товарища и если придется сразиться и умереть не иначе, как в кругу друзей.