Штучки! - [26]

Она продиктовала свой номер телефона, но его собственный записывать не стала. Молодой человек показался ей ничем не примечательным, достойным разве что дружелюбной насмешки, не более того, хотя, правду сказать, ее любопытство было задето тем, что он недвусмысленно предпочел ее сидевшей с ним рядом роскошной матрешке.

Через день Николя пригласил Флоранс поужинать. На этот раз она хорошенько обдумала наряд и похвалила себя за это, увидев, в каком изысканном ресторане Николя заказал стоявший поодаль от других столик. Ресторан был оформлен в колониальном стиле, и все блюда здесь готовили на основе чая. Им принесли два бокала шампанского. Флоранс подумала, что это уж слишком.

Они чокнулись, обменявшись вполне невинными пожеланиями. Наедине с незнакомым мужчиной Флоранс оробела, утратила обычную язвительность. Когда им предложили меню, она с облегчением уткнулась в свое.

– Флоранс, мне надо сказать вам нечто в высшей степени важное.

Николя говорил, как в тех книгах, по которым учил французский.

– Я с первого взгляда понял, что вы – моя любимая женщина на всю жизнь.

Флоранс спряталась за раскрытым меню, но названия блюд она разбирала с трудом. Николя тем временем заговорил о совместной жизни, о браке.

«Морской черт, сваренный в белом чае с южных склонов Гималаев». Ну, насчет южного склона, конечно, не проверить, но до чего же здесь хорошо пахнет! Там, за стойкой, чай со всего мира, и парни в льняной униформе так ловко этими черными лаковыми коробками жонглируют… А над крахмальными скатертями от чугунных чайников поднимается пар… Флоранс отметила женственную утонченность обстановки.

– Флоранс, вы не отвечаете, но я знаю, что вы слышали мои слова! – продолжал Николя. – Ну хорошо, вы уже выбрали, чего бы вам хотелось?

Он посоветовал заказать утиное филе с «дарджилингом» и больше ни словом не обмолвился о своих чувствах, – по всей видимости, его признания на этом и закончились. Ел он с большим аппетитом и очень мило ворчал из-за того, что Флоранс едва прикоснулась к своей порции.

Подкрепившись, он стал подробно отвечать на вопросы, которые, по его мнению, вправе была задать молодая женщина, хотя она и безмолвствовала. Не утаил, какая блестящая карьера перед ним открывается, поделился желанием создать семью, рассказал о родителях, оставшихся в России, поговорил о своей аллергии на синтетику – сразу сыпью покрывается, о своей неприязни к гомеопатии и астрологии. Все это было несколько занудно и утомляло, но изъяснялся он очень грамотно, четко, словно пришел наниматься на работу. Флоранс тем не менее оставалась настороженной и, не переходя в наступление, в любую минуту готова была дать отпор. Она пока не верила в то, что Николя сумеет ей понравиться, и опасалась, как бы он не начал торопить события. Конечно, сейчас разговор вполне безопасный, но признание-то уже прозвучало! Как поступить, если он возьмет ее за руку и захочет поцеловать? Она его оттолкнет, да, оттолкнет, потому что она – не из тех женщин, которых с легкостью можно добиться.

Они благополучно добрались до десерта, и ничего такого не произошло. Флоранс стало ясно, что на самом-то деле она ждала от Николя нового проявления нежных чувств. Может, она завалила экзамен? Вот не сумела же скрыть скуки, когда он рассказывал о том, как в выходные занимался подводным плаванием в Красном море! С тех пор как после одиннадцати лет брака, казавшегося ей безупречным[10], муж ушел к женщине старше ее, Флоранс несколько утратила уверенность в себе, и нечаянные радости, которые принес первый опыт незамужней жизни, обрести снова эту уверенность не помогали.

За кофе она перехватила изголодавшийся взгляд Николя и поняла, что нимало не утратила привлекательности. Надо все время об этом помнить, чтобы придать себе смелости на случай, если она еще кого-нибудь встретит.

С той минуты, как Флоранс подтвердила, что у нее никого нет, Николя больше не проявлял по отношению к ней ни малейшего любопытства. Не от недостатка интереса – просто ему казалось, будто у него вся жизнь впереди для того, чтобы узнать эту женщину поближе. Флоранс, смущенная всем происходящим, изводилась неотвязной мыслью о том, не блестит ли у нее нос под слоем тонального крема, и предпочитала разговор не поддерживать. Собственно, она почти не слушала, хотя и поддалась обаянию хрипловатого голоса с едва приметным русским акцентом, а запах корсиканского солнца, исходивший от Николя при каждом движении, слегка кружил голову. Покончив с изучением сначала собственной тарелки, затем собственных пальцев, разгладив на скатерти все воображаемые складки до единой, она наконец подняла голову. И увидела перед собой очень красивого парня.

Николя отвез Флоранс домой. Он остановил машину у подъезда и, не выключая мотор, завершил этот вечер пылким рукопожатием.

– Спасибо, – сказал Николя. – Все было чудесно.

– Это мне следует вас благодарить, – ответила Флоранс, позволив ему задержать ее руку в своей еще на пару секунд.

– В общем…

Он наклонился к ней, и Флоранс понадеялась, что придется уклониться от поцелуя, но Николя оказался истинным джентльменом.