Штрафной бой отряда имени Сталина - [43]

Иоахим поразился силе ее рук, но Анна к крайнему его смущению не остановилась на достигнутом. Обхватив его за талию, девушка приподняла его торс и просунула под живот тугой валик, а затем спустила с него трусы так, что он остался лежать на процедурном столе совершенно голым.

– Лежите смирно, господин офицер, – немного насмешливо произнесла ассистентка профессора и положила свою теплую ладонь на его обнаженную ягодицу, а затем, когда гауптштурмфюрер расслабился, покорившись озорнице-судьбе, неожиданно уколола его иглой в расслабленный зад.

Укол не был особенно болезненным, но подействовал достаточно быстро, по всей области таза волной пошло тепло, подарив Иоахиму комфорт и избавление от боли, терзавшей его непрерывно с момента ранения. Он закрыл глаза и даже застонал от удовольствия, когда Анна принялась массировать место укола, легонько пощипывая и пошлепывая задницу гауптштурмфюрера.

Тут ее рука скользнула ниже, к обнаженной промежности Иоахима. Длинные тонкие пальцы неожиданно крепко ухватили напряженный детородный орган мужчины. Грубер открыл глаза и встретился с пристальным, тяжелым взглядом девушки, ярко контрастировавшим с ее искривленным улыбкой ртом. Взгляд светловолосой ассистентки подействовал на гауптштурмфюрера странным образом, его словно загипнотизировали. Лишенный воли к сопротивлению, он превратился в стороннего наблюдателя.

Рука Анны, сжатая на его половом органе, задвигалась. Ее движения были механическими, словно к телу Грубера подключился какой-то аппарат, но сама ситуация подействовала на него так возбуждающе, что сердце его забилось до чрезвычайности часто, отдаваясь ударами в висках. Он задышал тяжело, чувствуя, что без ума от этой девушки, но стоило ему поднять на нее свои помутневшие глаза, как он вновь встречал все тот же холодный изучающий взгляд.

– Сейчас… придет… профессор… – проговорил гауптштурмфюрер, не чувствуя себя в этот момент ни офицером элитных войск СС, ни сильным и ловким мужчиной. В руках этой загадочной женщины Грубер ощущал себя игрушкой, созданной и используемой для каких-то непонятных ему целей. – Вы мне очень… ох… нравитесь, но все это как-то… странно… что вы… делаете?!

– Не смущайтесь, господин офицер, – ровным голосом проговорила ассистентка. – Расслабьтесь и постарайтесь не смущаться. Вы мне тоже симпатичны, но эта процедура вовсе не является признанием в любви, – она издала смешок, – это – самая обычная медицинская процедура, ну, может и не самая обычная, но вы – офицер СС, кроме того, вы мне симпатичны, поэтому я решила сделать это собственноручно. Процедура необходима для того, чтобы вы расслабились, кроме того, мне необходимо взять образцы вашей биомассы для лабораторных исследований.

Она говорила спокойным ровным голосом. Парадоксально, но ее речь подействовала на Грубера, словно мощный афродизиак, он задышал еще чаще, в закрытых глазах пошли цветные круги, и наконец произошло то закономерное, что и должно было произойти после подобных манипуляций.

Когда он открыл глаза, Анна заворачивала крышечку небольшой стеклянной баночки, в которой, как догадался гауптштурмфюрер, находились его «образцы биомассы», стопроцентно арийские сперматозоиды. Он вздохнул, чувствуя, как спадает напряжение. Но возникшее после странного укола приятное оцепенение не пропадало. Напротив, чувство расслабления усилилось и наконец дошло до самой головы, достигло корней его волос, они будто зашевелились.

– Когда все закончится, я женюсь на вас, – проговорил гауптштурмфюрер заплетающимся языком. Он хихикнул, чувствуя появившуюся в нем некую дурашливость. – Анна, я люблю вас…

Девушка хихикнула в ответ и, вильнув своим округлым задом, ушла. Послышался стеклянный звон, в воздухе запахло чем-то приторно сладким. Какой-то очередной медицинской тошнотворной жидкостью. Внезапно гауптштурмфюрер вновь почувствовал, что Анна подошла к нему, прислонилась запрятанной под белый медицинский халат соблазнительной грудью, почувствовал давление ее тела и вновь ощутил волны возбуждения.

– Сейчас вы уснете, господин офицер, – снова хихикнула ассистентка профессора Лортца, – а когда проснетесь, будете совершенно другим человеком. Нет, лучше сказать, что вы будете совершенно другим. Я буду вас крепко любить, но никогда не выйду за вас замуж.

Он попробовал взбрыкнуть, почувствовав смутные признаки тревоги, но Анна сильно навалилась на него сверху, придавив к столу так, что гауптштурмфюрер вновь поразился ее неженской силе. Затем ее рука с зажатой в ней маской протянулась к его лицу и плотно прижала эту маску к его рту и носу. Другой рукой ассистентка крепко взяла его за волосы, так что, несмотря на все усилия, Грубер не мог сопротивляться. Поневоле ему пришлось сделать вдох, внутренности маски оказались пропитаны этой сладко пахнущей медицинской субстанцией.

От первого вдоха голова Иоахима закружилась, вспыхнувший было страх пропал, второй вдох он сделал уже расслабленнее, затем безвольно обмяк, лежа на столе, но беспощадные руки Анны продолжали держать маску у его лица. Последнее, что уловило затухающее сознание Грубера, был торжествующий женский смех и энергичные шлепки по его голому заду, которые были ему уже совершенно безразличны. Все завертелось перед его внутренним зрением: война, бои, визуальные образы, увиденные им на Объекте и ставшие теперь совершенно чудовищными. Заполненная трупами людей «Яма» возникла перед его глазами, а затем уплыла прочь.