Штрафной бой отряда имени Сталина - [41]

Охая, Грубер натянул на себя форменные брюки и сапоги, начищенные до блеска заботливой рукой денщика, кривясь от боли, подошел к зеркалу, взбил пену, побрился опасной бритвой. Как следует умылся до пояса, начал обтираться полотенцем, но, неловко повернувшись, вызвал новый приступ боли. Не сдерживаясь, так как он был один в своей комнате в бараке, застонал, давая выход боли. Дверь в комнату приоткрылась, в щель просунулось подобострастно-обеспокоенное лицо денщика, но едва гауптштурмфюрер косо взглянул на него, денщик исчез, словно его ветром сдуло. Грубер натянул на себя рубашку, китель, портупею и, довершив свою парадную экипировку фуражкой, вышел из комнаты, оставив дверь нараспашку.

Он прошелся по Объекту, понаблюдал за работой заключенных, которые вывозили из подземного тоннеля полные землей тачки, посмотрел на своих эсэсовцев и, отмахнувшись от нелюбимого им лейтенанта, который приготовился к докладу перед Грубером, пошел к профессору Лортцу. Его интересовало, как проходит охота выпущенных ученым на свободу «малышей». Прошел три ряда ограждений, которые охраняли хмурые невыспавшиеся эсэсовцы, вошел в святая святых – оборудованные для исследований помещения. Несмотря на поздний час, профессора он застал за работой, тот возился со своими непонятными ретортами и аппаратами, которые, очевидно, были включены на полную мощность – от них шел заметный гул электрического напряжения.

– А, Иоахим! – обрадованно воскликнул профессор, поднимая глаза от заваленного бумагами стола и щурясь сквозь стекла очков. – Рад вас видеть, мальчик мой! Расскажите, как вы себя чувствуете?

– Ничего, господин профессор, – Грубер снова поморщился от боли в раненой пояснице. – Рана немного беспокоит, но это пустяки, бывали у меня ранения и похуже этого.

– Вы должны беречь себя, – произнес профессор и крикнул:

– Анна, принесите нам два кофе!

Из-за фанерной перегородки послышался звон посуды и гудение кипящего чайника. Профессор, охая, выпрямил затекшую спину, поднял руки над головой, сделал несколько взмахов, разгоняя кровь по телу, и повелительно-ласковым жестом позвал гауптштурмфюрера за круглый столик, стоящий в углу кабинета. Тот охотно повиновался, сел на удобный обитый кожей стул с мягким сиденьем из конского волоса, поерзал, выбирая позу, при которой его спина болела бы меньше.

Габриэль Лортц, сидевший напротив, озабоченно вглядывался в его телодвижения. Из-за перегородки вышла светловолосая красивая девушка со строгим и каким-то безжизненным лицом. Перед собой она несла серебряный поднос, на котором красовались две фарфоровые чашки на блюдечках, пышущий паром кофейник из нержавеющей стали и неизменная бутылочка французского коньяка.

– О, благодарю вас, Анна, – профессор довольно потирал ладони, глядя, как его ассистентка умело прислонила поднос к столу одним краем и расставила приборы перед ним и гауптштурмфюрером. Иоахим Грубер внезапно вгляделся в лицо девушки, которую он видел до этого только мельком, и почувствовал, как некое сладкое тепло, скрадывая даже невыносимую боль в спине, растеклось по низу его живота. Ловкие, точные движения красивых белых рук девушки нарисовали в воображении Иоахима разные скабрезные образы. Вот девушка ставит поднос на стол, подходит к нему вплотную. Садится на колени. Начинает гладить его своими ручками, тонкие длинные пальцы расстегивают пуговицы его формы, забираются под рубашку, в штаны. Начинают гладить его мужские принадлежности.

Усилием воли гауптштурмфюрер подавил свое разыгравшееся воображение и, вздохнув, взялся за чашку, наполненную заботливой рукой девушки. Та постояла какое-то время у столика, бросая на Иоахима странные взгляды, словно вдруг заглянула в его мысли и увидела картины, что рисовало воображение молодого еще мужчины. С невозмутимым лицом девушка повернулась на каблуках и вышла из комнаты, скрывшись за перегородкой. Оба мужчины невольно проводили ее взглядами. Наступила неловкая пауза. Молчание прервал профессор Лортц:

– Что, вас очаровала красавица Анна? – с добродушной усмешкой спросил он гауптштурмфюрера, тот смущенно улыбнулся и спрятал глаза от пронзительного взгляда профессора.

– Да, господин Лортц, ваша Анна – настоящая красавица, – выговорил, наконец, Иоахим, почувствовав, что его щеки запылали от смущения. – У нее очень интересный взгляд…

– О, у нее есть еще множество других интересных способностей, – улыбаясь, проговорил Габриэль Лортц. – Впрочем, вы наверняка пришли по делу, да, господин гауптштурмфюрер?

– Действительно, господин профессор, – Иоахим Грубер принял наполненный коньяком бокал из рук профессора, с благодарностью кивнул, выпил, чувствуя, как рожденное благородным напитком тепло разливается по его телу, заглушая тупую ноющую боль в пояснице. – Меня очень интересуют результаты свободной охоты, которую предприняли ваши питомцы. Есть ли какие-нибудь радостные новости?

Профессор потянулся к стоящей на столе деревянной коробке с сигарами, приподнял крышечку и, ухватившись длинными ногтями за кончик, выудил одну для себя, подтолкнув коробку в сторону офицера СС, предлагая и ему. Грубер взял сигару и по привычке откусил кончик. Оба закурили, наслаждаясь кофе и коньяком. Осушили по второму бокалу. Профессор, лениво откинувшись на стуле, прищуренными глазами наблюдал, как клубы сигарного дыма разносятся по помещению. Наконец, он лениво произнес: