Штрафной батальон - [34]

В заключение, после утряски всех вопросов и недоразумений, строй штрафников обходил сам комбат, сопровождаемый несколькими офицерами, из которых Павлу был знаком лишь начальник штаба батальона. Балтус, как обычно, был сдержан, непроницаем. Замечаний никаких не делал, но для себя брал на заметку всякую мелочь. Изредка он останавливался, бросал одну-единственную фразу:

— Вопросы ко мне есть?

Вопросов не было, и комбат следовал дальше.

По пятам за ним шли начальник штаба и сутулившийся невысокий офицер с отсутствующим, безразличным видом. Может, и не задержался бы на нем взгляд, если бы не кусочек тоненького ошкуренного прутика, который он машинально вертел в пальцах правой руки, знакомо раскатывая его, как карандаш. «Начальник особого отдела», — догадался Павел, отмечая для себя его внешность.

Закончив обход, Балтус вернулся к середине строя, выждал некоторое время, собираясь с мыслями, затем обратился к солдатам с короткой напутственной речью. Говорил скупо, раздельно, как отдавал приказ.

— Штрафники! В трудное для себя время Родина очень гуманно отнеслась к совершенным вами ошибкам и преступлениям. Она готова простить каждого, кто искренне раскаивается в содеянном и полон стремления искупить вину кровью. Вам предоставляются все возможности, чтобы воспользоваться этим правом. Родина дает вам все, что полагается солдату, ее защитнику, а ждет и требует одного — оправдания доверия в предстоящих боях с фашистами. Только пролитая на поле брани кровь освободит вас от позора и дальнейших обязательств штрафника. Поймите это. Правда, верно и то, что командованию батальона предоставлено право снимать судимость и с тех, кто проявит в бою исключительное мужество и геройство, но не будет при этом ранен. И я этим правом буду пользоваться, но… — комбат возвысил голос, и штрафники обратились в слух, — это в исключительных случаях. Кроме того, среди вас обязательно есть и такие, кто считает свою вину не столь большой, чтобы рисковать за нее жизнью. Хочу уточнить: они глубоко заблуждаются. Положение о двух смертях, о которых мне приходилось уже говорить, распространяется на всех одинаково.

В пору всеобщей опасности нет разделения на большую и малую вину — есть единый для всех гражданский долг! Хоть и по разным причинам и в разной степени, но вы пренебрегли им, изменив тем самым общей цели, — общий за это и единый спрос. Прошу усвоить эту мысль поосновательней, ибо в дальнейшем вряд ли нам представится возможность для повторной беседы на эту тему.

Штрафники! Получен приказ командования об отправке нашего отдельного штрафного батальона на фронт. Выражаю уверенность, что в вашем лице Родина и наша армия получат хорошую боеспособную часть. Оружие мы получим по прибытии к месту назначения. У меня все. Готовьтесь к отправке!

…На фронт! Возбужденные, взбудораженные, штрафники толклись в проходах, собирали и укладывали немудреные солдатские пожитки в «сидора» и вещмешки, распределяли выданный в дорогу сухой паек. Кое-кто торопился черкнуть и отправить домой коротенькую весточку. Брились.

На душе у большинства было светло и приподнято, как в Чистый понедельник.

* * *

Майор Балтус нервничал. Откинувшись на спинку стула, с заметным усилием сдерживал бурлившее раздражение, поминутно отвлекался, вспыхивая в споре с воображаемым собеседником под действием приходящих на ум новых, еще более убедительных доводов, выстукивал нервную дробь на крышке стола. Оправдались его худшие предположения: батальону предстояла отправка с неукомплектованным штатом командиров рот.

Чехарда с командирами рот, отсутствие командиров взводов вызывали у него возражения с самого начала, и он неоднократно высказывал свое несогласие в соответствующих инстанциях, доказывал, что неразбериха с кадрами офицеров усложняет и без того непростую обстановку в батальоне. Но его неизменно уверяли, что волноваться не стоит, со временем все образуется и штатное расписание будет заполнено.

Но вопреки заверениям поступивший приказ на отправку уведомлял, что прибытие командиров рот в батальон следует ожидать по пути его следования на фронт, а на должности командиров взводов предписывалось срочным порядком назначить лиц из числа самих штрафников. Абсурдность действий, вынуждавших его делать впопыхах то, что требовало обстоятельности и продуманности, представлялась Балтусу недопустимой несуразностью и служила поводом его неутихающего раздражения.

Кроме него, в кабинете за массивным столом, заваленным папками с личными делами штрафников, находился еще один человек — начальник особого отдела Давыдов, приглашенный комбатом для обсуждения и утверждения кандидатур на должности командиров взводов. Задачей Давыдова было предлагать людей, сообщать необходимые анкетные данные и свои короткие обоснования, а Балтус, исходя из изложенного, либо соглашался: «В приказ!» — либо просил уточнить какие-то детали.

Кончив говорить и видя, что комбат в очередной раз погрузился в свои размышления, Давыдов исподволь наблюдал за ним, не мешая и не обнаруживая нетерпения.

— Все? — вернувшись к разговору с ним, спросил Балтус.