Шторм - [45]

Народу пришло много. Почти все местные исландцы, несколько датчан, наверное, чьи-то девушки и молодые люди, и два-три гостя из Копенгагена или даже из Исландии. И хотя в повестке дня стояло обсуждение гимна и еще несколько вопросов, настроение в зале царило несколько странное. Некоторые были явно не в восторге; в основном те, кто прожил в Оденсе три-четыре года, — как будто они сами хотели взяться за эту работу! Повод для конфликта ведь всегда найдется. Председатель поднялся на кафедру и поприветствовал дорогих гостей, указал на бар; все происходило в зале «Дома культуры» в центре города, пиво мы продавали сами, накидывали только крону на каждую бутылку. Так что получалось очень недорого и мило. Потом слово взял я и извинился за то, что докладчик задерживается. Попытался разрядить обстановку шуткой, но получилось неудачно, никто не засмеялся. Я начал нервничать и пробрался к телефону, чтобы позвонить Шторму (оказалось, что все его так звали), но дети сказали, что мама с папой недавно ушли. Должно быть, они уже в пути. И вот он пришел. Похоже, слегка пьян. То есть заметно пьян. А люди ждали. Многие пытались испепелить нас взглядом, и его и меня. Прежде чем начать, он захотел выпить бутылочку пива, еще одну. Потом я поднялся с ним на сцену. Представил его аудитории. У него не было ни единого листка, никаких записей я не заметил. Но когда я договорил, многие захлопали. Потом Шторм подошел к кафедре, нагнулся к микрофону и сказал: «Всем слышно? Сегодня я расскажу несколько историй. Когда я только начал знакомиться с Исландским обществом в Оденсе, мне сразу же вспомнилась работа в „Странд-отеле“, то есть в психиатрическом отделении городской больницы! Его так называли по имени главврача Карла Странда. Да-да!..» Так он начал свой рассказ. И он сразу же меня захватил. Я, естественно, был положительно настроен, для меня лично имело большое значение, чтобы все удалось. Рассказывал он отлично, я даже несколько раз поперхнулся пивом. Какие люди там побывали, какие болезни, какие невероятные типажи! В смысле, в психиатрическом отделении. Среди них и знакомые мне люди, журналисты, спортсмены, актеры; жена известного оптового торговца, сын директора банка; короче, сильные истории. Захватывающие, как я уже сказал. Поэтому я и не сразу понял, с чего вдруг поднялся весь этот шум, крики и протесты. Эйвинду пришлось замолчать. Я спустился вместе с ним со сцены, все еще надеясь, что обойдется без разборок.

Одна женщина, которая учится на консультанта по социальным вопросам, ее немного знает моя жена, набросилась на Эйвинда вместе с остальными. «Как вы посмели так растоптать доверие больных людей?» — кричала она. Она попыталась облить Эйвинда, по счастью, не из бутылки; остались только пятна пены. «Сходила бы ты на подтяжку лица, киска!» — ответил он. Грубовато, не отрицаю. Потом некоторое время все шло нормально, Эйвинд держался достаточно спокойно, он стоял у бара со своей женой, а ко мне подходили люди и спрашивали, действительно ли общество выкинуло на это деньги. Хотели, чтобы мы их вернули. И вскоре началось безумие. Эйвинд потребовал от нас с казначеем остаток фонда, то есть денег, о которых мы договорились. Кто-то услышал наш разговор и заметил, что я как-то уклончив. Но Шторм хотел получить деньги немедленно, я ведь обещал, когда мы говорили по телефону. «Ты что, не слышал, тебе же сказали, что ты не получишь ни кроны!» — завопил один из свидетелей разговора, человек, который все время выступал против этого проекта. Между ним и Эйвиндом завязалась драка, я, правда, не заметил, кто начал, но тут как в старой доброй поговорке: «Редко один виноват, когда двое ссорятся». Но драка переросла в побоище, вмешались остальные, я и еще несколько человек пытались их утихомирить, начался хаос, сломался стол, и кто-то повалился на пол, потом Эйвинда вышвырнули. И меня, вероятно, тоже, или меня вынесло толпой. Эйвинд вылетел на тротуар. Встал на ноги и отряхнулся. В помещении продолжалась драка. Я встал в дверях; мне было видно жену Эйвинда, которая спокойно стояла у бара и пила пиво. Разговаривала с какой-то женщиной и улыбалась. Потом взяла свою сумку, куртку и вышла. Отыскала Эйвинда, и они вместе ушли куда-то в ночь.

ШТОРМ

Однажды я чуть не стал журналистом…

Я делал трубобетон в одной фирме, строившей гаражи, нас было четверо, три «негра» и хозяин. Он был директором и мастером, исполнительным директором и председателем правления — словом, занимал все должности, кроме бухгалтера. Финансами ведала его жена — женщина суровая, со стальным блеском в глазах; человеческие чувства она проявляла лишь по пятницам, когда выплачивала нам зарплату, горе просто-таки придавливало ее к земле, так ей не хотелось отдавать нам деньги, конверты с зарплатой были мокры от слез, приходилось сушить их на батарее. Мы, разумеется, старались усердно трудиться, чтобы показать, что достойны этой зарплаты. Но до хозяина нам было далеко. Он работал так, словно вычерпывал воду из тонущего корабля.

Мы проводили на работе по десять часов в день, практически без передышки, за исключением положенных по закону пауз на обед и кофе. Хозяина звали Карл Магнус, но мы, разумеется, называли его не иначе как Карламагнус