Шторм - [50]

Уже в те времена он очень любил бездомных кошек, относил в их укромные местечки в расщелинах рыбью требуху, страшась, что узнает отец. Ведь уже не раз он выходил с ружьем на охоту на тех, кого называл вонючим отродьем. И всегда, против собственной воли сопровождая отца на рыбалке, Бергер с отвращением отворачивался всякий раз, когда отец отработанным движением сворачивал рыбе голову или вспарывал брюхо, выбрасывая кровавые внутренности. Он ненавидел боль и страдание и ненавидел отца за то, что тот был их причиной.

Резкий вой прорезал воздух. Никто не издает таких душераздирающих звуков, как лисы. И снова вой, от которого у него похолодела спина. Как и от криков в тот самый день. Хуже всего, что он знал: все обернется бедой. Страшной бедой. И он сам поучаствует в той беде.

Глава 46

Рино замер. Интуиция настойчиво долбилась в подкорку мозга с того самого момента, когда он вошел в дом, пытаясь сообщить ему, что что-то здесь не так. Боа пытались убить, и все свидетельствовало о том, что рисунок, обнаруженный на месте происшествия, нарисовала женщина, которая в данный момент находилась этажом выше. Месть. Все дело в мести. Боа вернулся домой, полагая, что о нем, как и о том, за что его когда-то возненавидели, давно забыли. Но вышло иначе, потому что Астрид Клевен, одна из жертв его юности, узнала его. Так ли это? И правда ли, что начатое несколько месяцев назад в гараже должно было закончиться здесь, в доме одной из медсестер, ухаживавших за ним? Если Каспара каким-то образом замешана в отмщении Боа, у нее были все возможности осуществить возмездие в пансионате. Зачем же она перевезла его к себе домой?

Пока он добирался до двери из подвала, наверху послышались приглушенные голоса, затем люк открылся.

— Простите, — сказала Каспара.

Хотя люк был закрыт всего несколько секунд, Рино уже начал сомневаться в намерениях женщины, которая в данный момент смотрела на него сверху.

— Мы не хотели вас пугать.

Он выключил фонарик и поднялся по шаткой лестнице.

— Пора бы рассказать мне, что происходит.

Каспара присела на край кровати.

— Это Астрид. Она совершенно вне себя в это время года. Видимо, она поняла, что произошло здесь сегодня вечером, и когда услышала, как вы здесь шуршите, с ней случилась истерика. Она ворвалась в комнату и захлопнула люк. Мне пришлось успокаивать ее — и только потом я смогла его снова открыть.

— Я говорю не о люке. Я говорю о рисунках Астрид. Почему один из них оказался в гараже, где чуть не сгорел Сигурд Овесен?

— Астрид в том гараже быть не могло.

— Но кто-то же там был. От ее имени. Все указывает на то, что пожар подстроен, а от того, что пострадавшего перевезли именно сюда, становится еще удивительнее.

Отвечая, Каспара чуть не плакала.

— Я всегда хотела только самого лучшего для своих пациентов, особенно для Героя, которому мы все так сочувствуем.

— Маски, — сказал Рино и захлопнул люк. — Я хочу знать, зачем Астрид их рисует и что они означают.

— Она с детства не рисовала.

— А почему она рисовала эти маски в детстве?

Каспара закусила нижнюю губу. По лицу было заметно, что она врет.

— Астрид плохо видит, так было всегда, но рисовать ей нравилось, хотя она сама с трудом различала свои творения. И внезапно она начала рисовать лица, отвратительные лица, одно злее другого.

Рино испытующе смотрел на нее.

— В детстве она посещала школу для слепых Хюсебю.

Каспара кивнула.

— И там она рисовала маски, злые маски. Один из учителей разработал специальную теорию о том, почему она их рисовала.

— Астрид приходилось тяжело, — затравленно прошептала Каспара.

— Маски, — твердо сказал Рино, когда продолжения не последовало.

— Она уже много лет их не рисовала.

— Но ведь когда-то она их рисовала?

Каспара кивнула.

— Вы знаете почему?

— Я думаю, потому что Астрид сильно разозлилась.

— Вот и учитель в Хюсебю сказал то же самое. Его теория состоит в том, что причина этой злости кроется в серьезной непрожитой травме.

Каспара спрятала лицо в ладонях, на которых уже проступали старческие пигментные пятна.

— Я не уйду отсюда, пока вы мне не расскажете.

— Хорошо, я расскажу, — согласилась она.

Глава 47

Нос судна вздыбился до небес, а через секунду рухнул в откатывающуюся волну, но у него не было сил бороться, он просто перекатывался из стороны в сторону, как мертвый. Хотя корпус судна постанывал, он не чувствовал страха. Впереди его явно ждало худшее.

Очень скоро они преодолели сильнейшие волны, и лодку стало качать меньше. Перед его внутренним взором предстал фьорд, а когда судно стало замедляться — покосившийся причал, к которому уже после того, как он покинул Винстад, приделали плавучий док. Он снова вернулся. Круг замкнулся.

Судно проскользило последние метры до пристани, и скоро он услышал, как борт царапается о швартовочные столбы. Капитан спрыгнул на причал, чтобы закрепить канаты, затем мотор остановился.

Ничего не произошло. Может, он курит? Или просто наслаждается моментом?

В те времена, когда в Винстаде кипела жизнь, причал служил местом встречи, причем не только тех, чья работа была связана с морем, но всех жителей деревни. Здесь все и произошло. Мальчишки бежали сюда сразу же, как только заканчивались уроки, и, если погода была хорошей, торчали здесь до тех пор, пока их не прогоняли домой. В те годы они сгрудились бы возле причалившей лодки, сгорая от нетерпения узнать, кто же к ним прибыл. И находившийся в данный момент на причале человек никогда бы в ту пору не смог незаметно проделать то, к чему готовился. Но годы лишили Винстад жителей — осталась лишь одна женщина. Он проходил мимо ее дома, когда ездил сюда зимой, но саму ее не встречал. Слышала ли она, как причалило судно? Вполне возможно, ведь ветер доносит звуки до берега. Может, она даже вышла посмотреть, зачем приехал этот чужак?