Штопальщица - [39]

управлять.

Трудно сказать, как именно она это делала. Линда сама этого не понимала, никогда и ни разу. Она говорила, что обычный человек с нормальным слухом никогда не задумывается, как именно он слышит. Она тоже не задумывается. Просто слышит как-то иначе, чем раньше, и не умеет этого объяснить.

Линда ходила в ту же самую школу, даже делала успехи. Специальная школа для глухих находилась далеко, там нужно жить всю неделю. Поначалу Линда училась в ней. Потом заявила, что перейдет в обычную. Она не чувствовала себя инвалидом. Это на всю жизнь стало для нее главным – не поддаваться болезни. Выяснилось, что она может быть настойчивой и упрямой.

После полугода, проведенных дома с отцом, она бегло читала по губам, понимая и воспроизводя два языка. После травмы в школе к ней относились бережно, хотя науками она особо не интересовалась. Да, говорила слова, читала, умела письменно излагать прочитанное. Старалась. Но мечтала только об одном – довести до совершенства свой дар. Музыка спасала ее от мыслей о неполноценности. Когда Линда играла (набор барабанов, маримбу и виброфон ей давно купили), она чувствовала себя нормальной.

Через четыре года отец привез ее в Роттердам. Линда всерьез мечтала о музыке. Это единственное, что вызывало в ней оживление, делало ее заинтересованной. Джон Макдорманд согласен с любой бредовой идеей, лишь бы видеть любимую little girl счастливой.

Профессор консерватории Херет ван Бейк, признанный музыкант, обучающий специфике игры на актуальных ударных инструментах, сразу заинтересовался Линдой. После прослушивания, Линда впервые услышала это слово: «Феноменально». Адресованное ей.

Профессор внимательно выслушал ее историю. В том, как именно Линда управлялась с ударными, приводя ритм в соответствие с осознаваемыми ею импульсами, слышалось нечто такое, чего профессор никогда не встречал ранее. Одержимость юной Линды сообщала музыке новое качество, его невозможно было определить словами.

Да, она одержима – это очевидно. Но талантлива – тоже очевидно. Благородство облика седовласого Херета отшлифовала музыка, которой он занимался с детства. Он обладал острым умом, его глаза, где-то в глубине слегка ироничные, были глазами доброго человека. И в молодых музыкантах он ценил одно: талант. Профессор понял, что Линда заслуживает особого внимания, но в студенческой среде вряд ли приживется.

Ван Бейк предложил Линде поселиться в его доме. У них такая уютная комната для гостей! Профессор и его жена Нора создадут необходимые условия.

Джон согласился. Каждую субботу он приезжал навестить Линду, благо расстояние не очень велико.

Четыре года Линда жила в доме профессора, четыре года он обучал ее звуковым премудростям, понимая, что он проводит некий эксперимент. И что эксперимент этот уникален. Он обучал стилям в музыке совершенно глухую девушку. Предлагая послушать то одного композитора, то другого, прекрасно зная, что слышать эту музыку она будет впервые. Потом он сам забыл о ее глухоте, и помнил только об удивительном умении нестандартно реагировать, воспринимать, интерпретировать.

Херет ван Бейк увлекся ирреальностью ситуации, обучая Линду всему, что знал сам. Ограждая от потрясений, охраняя от внешних воздействий. Он прекрасно понимал, что глухота в сочетании с полуотшельническим детством усложняет ее жизнь до предела. И на этом пределе ей придется жить.

Неизвестно, сможет ли она это выдержать. Только это вызывало сомнения – в ее блестящем будущем он не сомневался.

Он приехал с Линдой в Амстердам на прослушивание, понимая, что она должна научиться жить в большом городе и стать самостоятельной. Он стареет, а ей нужны новые впечатления. Линде двадцать лет, пора.

Линда осваивала перкуссию во всех тонкостях этого развивающегося инструмента. Или инструментов. Хотя главное – творить ритмы самостоятельно, Линда это умела.

Родители оплачивали комнату, которую она снимала. Они теперь довольно состоятельные люди, даже перестроили дом, который постепенно превратился в трехэтажный. Когда Линда приезжала домой, она снова чувствовала себя ребенком, она была обожаемой little girl для Джона. Только постоянное чувство собственной вины мешало ему быть совсем счастливым – он помнил свою девочку беззаботной и радостной, как до их памятной рыбной ловли. А сейчас этот настороженно вслушивающийся взгляд. Она жила в постоянном напряжении, ставшим для нее нормой существования. Хотя, возможно, если бы не травма – она бы никогда не стала знаменитой. Парадокс, но глухота позволила ей полностью сконцентрироваться на музыке, требующей остроты слуха.

Линда играла с симфоническими оркестрами и камерными ансамблями, даже в ночных клубах играла, с рок-музыкантами. Она была счастлива, когда играла. Оставшись одна, она думала о том, что будет играть завтра, читала ноты, партитуры, неумолимо и безостановочно репетировала. Музыка спасала ее от мыслей и людей.

По консерваторским коридорам она проходила никого не видя, погруженная в себя. Отрешенная Линда, так ее называли. Однажды ее остановил Ян. Он стал ее первым мужчиной. У Линды появился сексуальный опыт, о чем она раньше не имела ни малейшего представления. Два года они встречались почти каждый день. Потом поженились, и Ян повел ее по жизни. Какое-то время она послушно шла.