Штильскин - [27]

Лили встала и протянула Роберту руку, который решил, что она вела себя чересчур мило, с учётом того, насколько холодной и разгорячённой была в течение всего дня.

— Эм, спасибо за еду, Мелвин, — сказал Роберт.

— Не стоит.

— И за гостеприимство.

— Этим мы и заняты, — проговорил Мелвин, ухмыляясь.

— И простите за коз… эээ, за реплику до этого.

— Дебил, — сказал Гник.

— Уже забыл, — произнёс Мелвин.

Лили потянула Роберта за руку и повела вверх по лестнице. Через два пролёта лестница закончилась узким коридором, по стенам которого висели свечи. Вдоль самого коридора тянулся ряд дверей.

Лили остановилась у третьей двери и впустила Роберта.

Он проскользнул мимо неё и оказался в маленькой комнате, освещённой единственной масляной лампой. В комнате находился стол, стул и низкая кровать с большой периной, уютными на вид одеялами и парой взбитых подушек. В комнате было настолько тепло и комфортно, что Роберт решил, что мог завалиться на кровать и счастливо пролежать там всю жизнь.

Он обернулся и увидел Лили, прислонившуюся к дверному косяку, руки скрещены на груди, тёмные волосы слегка взъерошены, свет лампы игриво отражается в янтарных глазах. Роберт мог бы предположить, будто Лили его некоторым образом искушает.

— Доброй ночи, Роберт Даркли. Надеюсь, ты найдёшь своё место в этом мире.

Ну, или это в нём заговорило пиво. Лили улыбнулась и закрыла за собой дверь. Она была прекрасна, спору нет, но в ней было нечто таинственное, чего он никак не мог понять. Конечно же, женщины всегда представляли для Роберта загадку, как и для большинства мужчин. Он давно пришёл к выводу, что мужчинам и женщинам никогда друг друга не понять. Если бы мир принял эту простую истину, всем стало бы намного лучше.

Роберт сел на кровать и утонул в мягкой перине. Козлоголовы сложили на стуле стопку одежды, которая представляла собой пижаму большого размера, пару штанов из какой-то грубой ткани, кожаный пояс, рубашку с длинными рукавами и толстый шерстяной свитер. «Милые люди, эти Козлоголовы».

С него спало ощущение сюрреализма этого дня, он разделся и надел пижаму. Он был очень осторожен, чтобы не снять при этом подарок Белого Кролика. Трудно поверить, но ещё этим утром его уволили с работы и всё это утро он провёл, пробираясь по залитым дождём улицам Лондона. А теперь он находится в совершенно иной реальности, преследует злобного дворфа, спит в доме, которым управляет пара Козлоголовов, путешествует в компании двух гномов и прекрасной девушки. Едва он лёг в кровать, его мысли потускнели; спустя несколько секунд после того, как он положил голову на подушку, лампа погасла сама собой и Роберт заснул.

Сон его был глубоким, а сны сбивали с толку. Он смотрел из зарешеченного окна тюрьмы, потом оказался в гостиной Белого Кролика, затем в шумном городе с высокими зелёными башнями, а вокруг звенели колокольчики. Он снова оказался в гостинице, в его кровати лежала Лили, голая, изо рта у неё капала кровь, она улыбалась, демонстрируя ряд острых зубов; она зарычала и впилась ему в горло. Всё вокруг почернело, а потом побелело. Пустоту разорвал безумный хохот. Мяукнул кот и мир взорвался миллионами искр, вокруг занялось пламя, кто-то кричал. Роберт сел в кровати.

Вокруг него горела гостиница.

Глава девятая Пламя, кот и крысы

Джек бежал около трёх часов, пока не достиг края Леса Миллера. Он заметил дым где-то в миле впереди, и сразу же предположил самое худшее. Поселение представляло собой не более чем дымящиеся руины. Джек спустился с того же холма, с которого свалился дворф, и у подножия которого совсем недавно едва не скончался. Сектанты, населявшие его, уже разбрелись в поисках ночлега. Шёл слабый дождь, из-за чего от головёшек, окружавших обугленную статую, поднимался пар. «Последователи ведьмы». Тела дворфа он не обнаружил, значит Весзико не удалось отомстить. Джек ощутил одновременно и облегчение и печаль. Он быстро собрался, загнал эмоции поглубже, как делал уже сотни раз, и принялся искать останки.

После часа поисков и раскопок он обнаружил крошечное тельце Весзико под обломками статуи. Джек поднёс её к уху, но ничего не услышал. Он вздохнул, опустился на колени и принялся рыть яму в земле возле статуи. Выкопав яму в фут глубиной, он положил туда тело Весзико и закопал. Он пробормотал короткую молитву Бармаглоту, встал и привёл себя в порядок.

В голове у него сидела ровно одна мысль. «Найти дворфа».

* * *

Роберт паниковал. Он не просто паниковал, он был близок к истерике. Там, в другом мире, в Тосторонье, порой случались дурные вещи. Не срабатывал будильник, он опаздывал на работу и паниковал. Он забывал о дне рождения приёмной матери и паниковал. Даже, когда случались всякие странности, вроде того случая, когда в семнадцать лет он уснул в своей кровати, а проснулся на кухонном столе соседа, совершенно ничего не помня. Его соседи являлись членами местного отряда ополчения, и отличались нетерпеливым нравом и обилием оружия. Он паниковал.

Но даже тогда он никогда не впадал в истерику. Однако нахождение в Этосторонье, и то, с какой лёгкостью он скользил по этому новому миру, делало истерику неправильной — в этом мире ему было комфортно. Как надеть пару тёплых носков холодным днём. Вот, вам пример: вокруг него горел дом, а он думал о тёплых носках.