Штамм «Андромеда» - [2]

Как человек, занимающийся Соединенными Штатами Америки и долгое время проработавший корреспондентом в Нью-Йорке, я могу подтвердить, что Майкл Крайтон пишет с натуры, что в его книге много примет действительности, где закономерно рождение проектов, подобных проекту «Скуп». У его героев есть живые прототипы (увы, их слишком много, этих живых прототипов!). Хорошо известны американцам и места. о которых говорит Крайтон, — база ВВС Ванденберг или Форт-Детрик в штате Мэриленд — главный центр подготовки химического и биологического оружия. На страницах книги говорится о «гипотезе решающего голоса», которую в лаборатории «Лесной пожар» применяют при введении в действие «устройства ядерной самоликвидации» или о некоем «индексе дееспособности» при принятии решении, который у холостяков равен 0,824, а у женатых всего лишь 0,348. Фантазия? Предположим, что автором выдумана лаборатория «Лесной пожар», где пятеро ученых должны быстро разгадать повадки смертоносной внеземной жизни. Но подобные лаборатории существуют, в чем американцы могли убедиться при сенсационных обстоятельствах, — рассматривая на экранах телевизоров карантинные камеры экипажа «Аполлон-11», вернувшегося с Луны. Я бывал в Гудзоновском институте стратегических исследований, который упоминается в книге, и нимало не удивлюсь, если среди многочисленных его разработок найдется и разработка «индекса дееспособности», отдающая лавры суперменов холостякам.

Герои книги Крайтона — по большей части ученые, но ученые особого рода, связанные с генералами. Надо ли говорить, что это тоже не выдумано? Это отражает типичнейшее и опаснейшее явление военизации, или «пентагонизации», науки. Для нашего слуха уже привычно понятие «военно-промышленного комплекса» — этого синонима американского милитаризма, страшного своей чудовищной материальностью и неискоренимостью. Однако сам по себе термин этот не совсем точен. В Америке все чаще говорят о военно-промышленно-научном комплексе. Об альянсе, в котором участвуют не только милитаристы в униформе и фабриканты оружия, но и тысячи ученых.

Кто такой Джереми Стоун из книги Майкла Крайтона? Лауреат Нобелевской премии, профессор кафедры бактериологии Стэнфордского университета. Талантливейшим ученый, которого, случалось, сравнивали с Эйнштейном и Бором: «Вот человек, знающий, что такое совесть ученого». Между тем, с совестью он явно не в ладу, как и с гражданской ответственностью ученого.

Бактериолог Стоун считал, что угроза бактериального заражения подобна обоюдоострому мечу, что не только Земля может заразить космос, но и космос — Землю. Значит, и защита от этой угрозы должна быть двусторонней. И что же? Его идею воплотил в жизнь на свой манер генерал-майор Томас Спаркс, начальник управления химического и биологического оружия Медицинской службы армии США. Это он стоял у колыбели программы «Скуп». Публику уверяли, что речь идет о благородной задаче защиты земной жизни от внеземного вторжения и что именно с этой целью в ближнем космосе ищут живые микроорганизмы. Но для тех, кто был допущен к папкам с грифом «совершенно секретно», действительная цель программы выглядела совсем по-другому. «„Скуп“ предназначался для обнаружения таких новых форм жизни, которые могли бы пригодиться Форт-Детрику; короче говоря, это была программа, рассчитанная на открытие новых видов бактериологического оружия».

Характер Стоуна дан в книге схематично, но намерения автора достаточно ясны. Стоун на публике — этакий моложавый Эйнштейн 60-х годов, а за дверями, куда посторонним вход воспрещен, — слуга милитаристов, сознательно участвующий в игре, в возможных последствиях которой он, с его недюжинным умом, отдает себе полный отчет.

«B часы мрачных раздумий Стоун вообще сомневался в плодотворности всякой мысли и разума как такового, — пишет о своем герое Майкл Крайтон. — Порой он даже завидовал своим подопытным крысам: их мозг так прост. Во всяком случае, у них никогда не хватит разума, чтобы уничтожить самих себя; до этого мог додуматься только человек… Стоун часто повторял, что от разума беды куда больше, чем пользы».

От мрачных раздумий не избавлен, видимо, ни один серьезный ум. Но у Стоуна пессимизм и фатализм проистекают также от сознания собственной вины. Эти раздумья были для него чем-то вроде духовной кары, ибо он понимал, что работает на дело разрушения, что замешан в грязной и опасной игре.

Дальше мы читаем:

«Порой, сидя на совещаниях в госдепартаменте и в Министерстве обороны… Стоун видел за столом не людей, а просто дюжину серых, изборожденных извилинами мозгов. Ни плоти, ни крови, ни рук, ни глаз, ни пальцев… все это лишнее.

Одни мозги. Сидят вокруг стола и размышляют, как перехитрить другие мозги, заседающие за другими столами.

Идиотизм».

Таким людям легко посягать на жизнь. Ведь они уже лишили себя жизни в ее бесчисленных естественных проявлениях, с ее горестями и радостями — одни мозги, высушенные научными гипотезами и теориями, военно-стратегическими глобальными концепциями, которые, разумеется, освящены соображениями «национальной безопасности».

И вот Джереми Стоун, мобилизованный по сверхсекретной тревоге «Лесной пожар», высаживается вместе с коллегой Бертоном — оба в специальных пластиковых комбинезонах — на улицу Пидмонта, пораженного штаммом «Андромеда». Они единственные живые среди трупов, которые «застыли словно скованные морозом» — умершие люди так и не узнали, что космическая чума пришла к ним как реализация идеи Джереми Стоуна. Но нет, жизнь еще теплится в двух существах — младенце, который заливается негодующим плачем среди мертвой тишины, и в старике-алкоголике. И полубезумный старик, завидя великого ученого в его защитном фантастическом костюме, кричит: «Вы… вы это сделали… Все вы врете. Вы не люди! Вы только притворяетесь!»