Штаб армейский, штаб фронтовой - [2]

Считаю своим долгом выразить искреннюю признательность полковнику в отставке Витольду Казимировичу Печоркину, всесторонняя творческая помощь которого вышла за рамки услуг литзаписчика.

Герой Советского Союза,

профессор генерал армии

С. П. Иванов

 

Глава первая. Избираю свой путь

Мои деды и прадеды - казенные крестьяне{1} Верховской волости, что на Смоленщине, никогда не были крепостными. Бары сюда не тянулись: землю здешнюю считали они слишком скудной для себя. Потому, видно, верховские мужики, хотя и были бедны, а иной раз и полунищи, сохранили чувство собственного достоинства, особой русской мужицкой гордости. Это связано, думаю, и с тем, что не однажды мои предки с оружием в руках отстаивали свою скупую, но милую сердцу землю от иноземных захватчиков. Они бережно хранили свою национальную самобытность, свою речь - напевную и образную, свои нравы и обычаи, выкованные веками труда и борьбы. Уверен, что каждый советский патриот найдет задушевное слово о родной земле и пращурах. Отец мой, Павел Иванович Иванов, родился в 1878 году в деревне Поречено. Своего отца он почти не помнил, ибо тот после долгой солдатчины оставил его сиротой в десятилетнем возрасте. Моя мать, Анна Никитична, урожденная Ромашкова, появилась на свет в 1886 году в соседней деревне Зыки. Наша семья состояла из 10 душ: отец, мать, семеро детей и бабушка. Отец был волевым человеком, разумным и экономным хозяином. Он не пил спиртного, не курил, обладал завидным здоровьем и необычайной физической силой. Запомнилось, как на свадьбе брата уговорили отца побороться, и он положил на лопатки подряд трех парней, считавшихся самыми сильными в округе. Был отец трудолюбив, строг, но справедлив. Ловкость и сноровка, неутомимость в крестьянском труде помогали ему держать хозяйство в порядке. Кроме того, отец имел, как тогда говаривалось, ремесло в руках - отлично плотничал и столярничал, с помощью топора и пилы ставил добротные избы. И, полагаю, если бы нашелся заказчик, срубил бы и терем, и божий храм. Умер отец в возрасте 90 лет, в августе 1968 года.

Мать свою я помню всегда в трудах и заботах. Бывало, по целым дням она не присядет: первой поднимется до зари, последней ляжет спать. Все в руках ее спорилось - жала ли хлеб или гребла сено, готовила пищу, шила одежду, ткала холст, пряла или вязала.

В общем, родители остались в моей памяти как житейски мудрые, рассудительные люди, хотя и не пришлось им выучиться грамоте. Отец, правда, мог расписываться и делать небольшие записи. Мать с отцом жили дружно, радовались каждому новому ребенку. Они умели приласкать нас, но с самого раннего детства приучали к труду. Причем зазорной не считалась никакая работа, никогда мы, мальчишки, не слышали слов: это, мол, не мужское дело, и во всем ревностно помогали матери, трудились с утра до вечера. У нас были конь, корова, несколько овец и кабан на откорме. Они требовали постоянного ухода, и мы заботились о них поистине как о "братьях своих меньших".

Из семерых детей в живых осталось и достигло зрелого возраста четверо братьев - Иван, Федор, Петр и я, а также сестра Людмила, Все мы, братья, служили в армии, все воевали. Иван погиб под Витебском в 1943 году, а трое остальных стали генералами.

Много радости доставляла нам бабушка Матрена, знавшая несметное множество сказок, песен, "бывальщин", различных побасенок и прибауток. Родители окружали бабушку заботой и уважением, показывали нам пример отношения к старшим.

Каков был в нашей семье быт, можно понять из того, что никакой покупной посуды, кроме котла и сковороды, у нас не было. Миски и ложки делали из дерева - липы или березы. Сначала этим занимался только отец, а потом и мы, мальчишки. Сами плели лыковые лапти или веревочные "коты". Мать с бабушкой ткали льняное полотно, из него шили одежду, делали онучи. Из овечьей шерсти ткали грубое сукно, которое шло на армяки и зипуны, из выделанных своими руками овчин шили полушубки и тулупы.

Словом, крестьянская наша жизнь была нелегкой. Но имелись в ней и свои радости, и свои праздники, и даже своя поэзия. Чего стоили поездки в ночное, сказки и были, которые рассказывал у костра пастух Роман - никогда не унывавший и учивший нас жить на белом свете без печали и лени. А косьба! Как красиво, дружно и умело шли косари, укладывая траву ловким и сильным взмахом косы в ровные ряды. Запало мне в душу и то, как в нашей деревне, где было всего несколько дворов и три фамилии: Ивановы, Мазуровы и Ястребцовы,постоянно проявлялась взаимная выручка. Урожай никогда не уходил под снег. Иной раз по болезни или по другой причине какая-нибудь семья задерживалась с уборкой, тогда на помощь ей, не дожидаясь просьбы, приходили соседи, справившиеся уже с осенними полевыми работами.

Семи лет от роду, в 1914 году, я пошел в школу. Учительницами были две молодые девушки: Эмилия Адольфовна Штюрцель (видимо, из обрусевших остзейских дворян) и Прасковья Андреевна Шонина - дочь священника из Рославля. Обе имели гимназическое образование и стали педагогами по призванию. За четыре года они готовили грамотных во многих отношениях людей, которые знали назубок русскую грамматику, писали без ошибок хорошим, разборчивым почерком, безупречно решали арифметические задачи. Но самым главным я считаю то, что они прививали ученикам любовь к Родине, знакомя ярко и впечатляюще с ее героической историей. Слова одной из учительниц о том, что люди, забывшие свое героическое прошлое, рискуют превратиться в стадо, запомнились мне на всю жизнь. Учительницы воспитывали не только нас, детей, но и наших родителей, подавая во всем пример высокой нравственности, честности и самоотверженности, присущих лучшей части русской интеллигенции.