Шрамы на сердце - [22]

Необыкновенная тишина металась между светло-голубыми стенами широкого коридора. Где-то сталью скрипнула дверь. В одной из палат кто-то разразился диким кашлем. В другой на несколько секунд открыл кран с водой. Матвею показалось, что он слышит, как кто-то стряхивает с рук капли в раковину. Он представил себе, как душевнобольной в больничной пижаме тянется к полотенцу и вытирает влажное лицо и ладони. Звук шаркающих по линолеуму тапочек эхом доносился с отдаленного крыла клиники.

Такие моменты любят «смаковать» голливудские режиссеры в своих готических фильмах ужасов и достаточно давно довели эти сцены в апофеозные штампы. Но в осязаемой реальности гамма противоречивых чувств и эмоций терзают так, что начинает казаться: ни один постановщик не смог глубоко передать это чудовищное напряжение и пьянящий азарт. Череп, наверное, вот-вот лопнет от неустанно пульсирующей в висках крови.

Четыре чашки кофе начали напоминать о себе. Переполненный мочевой пузырь сковывал движения, превращая писателя в беспомощную марионетку физической потребности. Увидев дверь с буквой «М», Матвей едва не воскликнул от радости.

— Подойдете к моему кабинету, и не забудьте надеть маску, когда будете прогуливаться здесь без меня, — негромко произнес доктор и протянул ключи от служебного туалета.

На стене висело огромное зеркало, обрамленное искусно обтесанным деревом. После того как спустил воду, Матвей осмотрел себя с ног до головы и поправил колпак. Что-то было в этой одежде бесчеловечное и жестокое. Он почувствовал себя санитаром, вынужденным усмирять душевнобольных резиновой дубинкой или уколом. Сиюминутное желание скинуть халат и уехать домой было с легкостью подавлено. Матвей закрыл лицо руками и начал глубоко дышать, пытаясь освободиться от напряжения и волнения.

Он отскочил от зеркала и, споткнувшись, упал на холодный пол. С зеркала на него смотрел седовласый старик с обезображенным лицом. Он стоял посередине огромной кучи копошившихся белесых насекомых.

Матвей хотел закричать, но его голос не растекался по воздуху. Парень взглянул на свое отражение. Рот был стянут грубыми черными швами.

Старик начал двигаться к Матвею, опровергая предположение. Писатель попытался встать на ноги, но не мог сдвинуться с места. Короткий взгляд на пол и парня охватил ужас — кисть вросла в плитку, распустив корни-пальцы. Матвей зажмурился, стиснул зубы и попытался выдернуть руку.

Собственный крик привел его в чувство. Осознание того, что пальцы шевелятся, и страшное видение уже отступило, пришло не сразу. Ровная зеркальная гладь, ставшая свидетелем минутного сумасшествия, отражала лежавшего на полу мужчину, с широко раскрытыми глазами и растопыренными пальцами.

Вскочив на ноги, Матвей направился к двери. Перед тем как выйти из туалета, он еще раз посмотрел на зеркало.

Писатель отдышался и отряхнул грязь с халата.

— Где ваша планшетка? — доктор ждал его у своего кабинета.

— Черт… Там в туалете, в зеркале… То есть, я почувствовал себя плохо, и забыл ее там возле раковины. Я схожу за ней, — Матвей хотел развернуться, но доктор взял из его рук ключи и кивнул головой в сторону кабинета.

— Не нужно. Я сам заберу ее позже, вам выдам другую, — доктор буквально втолкнул писателя в кабинет и взглянул ему в глаза. — Вы себя хорошо чувствуете? Может, стоит все отменить?

— Я в норме, доктор. Легкое недомогание… Вчера переутомился на солнце и перебрал с пивом. Со мной все хорошо…

— Вы уверены?

— Абсолютно. Я в норме.

— Ладно, слушайте! Сейчас будете сопровождать меня на обходе. Останетесь с медсестрой у его палаты — я дам вам поручение. Не забудьте, что я вам сказал об этажерке — не забудьте оставить планшетку. Все практиканты носят такие. И старайтесь вести себя естественно. Старайтесь не смотреть на охрану. Запомните, все окружающее вас — привычно до тошноты. Договорились?

Матвей коротко кивнул, и пошел вслед за доктором. На ходу он придвинул маску, прикрыв рот.

— Знаете, — доктор говорил еле слышно, — с тех пор как этот старик появился здесь, мне часто снится один и тот же сон. Мне снится, что я лежу в своей кровати, но рядом нет моей жены. К моей постели подходит этот старик и склоняется надо мной. Я не могу пошевелить ногами или руками. Своими руками он разжимает мою челюсть, открывает свой рот, из которого вываливаются жуки и они… Это ужасно…

7

— Здравствуйте, милейший Юрий Николаевич! — доктор вошел в очередную палату, — как аппетит, как вам спится?

— Х-х-орошо, доктор, — мужчина, накануне пытавшийся подслушать разговор в кабинете, сильно заикался. Он сидел на краю кровати и слегка покачивался. — С-с-сегодня, очень х-х-орошо. Перловка вкусная была. И компот! — пациент захлопал в ладоши.

— Вот и замечательно, милейший, милейший Юрий Николаевич! Старайтесь много не думать. Больше спите. Не читайте много. Принимайте лекарства, которые вам дают медсестры, они очень полезны для вас. Хорошо?

Мужчина оглядел сопровождавших доктора медсестер и санитаров. Узнав Матвея, он рассеянно улыбнулся и подмигнул ему.

— Кислород, ванны… Курс лечения прежний, — проговорил доктор, закрываю тоненькую папочку с паспортной фотографией больного на обложке. — Жалобы, милейший Юрий Николаевич, у вас есть?