Шрамы и песни - [15]

— Я серьезно, Грейс. Я знаю, насколько хреново потерять кого-то дорогого. — Я наклонился к ней поближе, от этого голова закружилась, но мне так хотелось забрать ее печаль. Я мог бы, если бы только был ангелом. — Взгляни на меня.

Она повернула голову, и ее потрясающие серебряные глаза были ярко-красными и полными слез. Взгляд перенесся на ее губы… я не мог смотреть на слезы, они убивали меня. Выражение безумного отвращения появилось на ее лице. Сам того не понимая, наверное, я еще сильнее оскорбил ее. Возможно, это и к лучшему. Пусть считает меня эгоцентричной свиньей, пускай проводит время с Такером или другим парнем, который сможет предложить ей весь мир, а не с падшим ангелом, у которого нет сердца.

— Имеем то, что имеем. Ты не сказал ничего, что бы задело меня, Шейн. Спасибо за соболезнование. И сделай себе одолжение, не пытайся вскружить мне голову, это будет пустой тратой времени. Я не буду спать с тобой. Просто относись ко мне, как к одному из приятелей, и мы поладим, а тебе не придется больше стоять со мной на кухне и притворяться, что тебя волнует еще кто-то, кроме себя.

В голове пронеслась тысяча мыслей. Я хотел ее. Нуждался в ней. Я был сам не свой. Мне хотелось пасть перед ней на колени и рассказать, что когда-то был богом. Я желал коснуться ее губ и забрать всю боль. Боже, мне так хотелось поцеловать ее. Ощутить тепло ее языка. Опустив взгляд в пол, я подавил все это. Эта жизнь — еще одно мое наказание. Здесь мне не светит никаких удобств, никакого счастья или надежды. Наверно, ее сюда прислали, чтобы еще больше наказать.

— Кто сказал, что я хочу переспать с тобой? Ты просто одна из приятелей. Я не сплю с приятелями.

Удивительно, но у нее на лице появилась прекрасная улыбка, и она начала смеяться.

Я убрал руки со столешницы, опустил их и попятился от нее.

— Хотя должен признаться: ты самый сексуальный приятель из всех, которых я встречал.

И я вышел из кухни, пока не бросил все и не поцеловал ее.

Рухнув на диван, я руками схватился за голову. Тело трясло, хоть я и не замерз. От желания быть рядом с ней. Значит, это будет вторым адом? Они не могли больше держать меня в заключении и отправили на землю. Внушили, что есть шанс на прощение, но оказалось, это просто напоминание того, чего у меня никогда не будет, напоминание того, что я утратил.

Коннер и Леа вернулись в гостиную. Мы с Леа принесли друг другу извинения. Они расположились в кресле, обнимаясь. Я с трепетом за ними наблюдал.

Грейс пришла спустя несколько минут и села на диван рядом со мной. Леа переключала каналы телевизора. Нет, нет в этой комнате никакого огромного слона.

Мой телефон начал разрываться. Десяток сообщений, в которых Итан расписывает мне вчерашние подвиги Такера.

Через какое-то время Грейс подошла к двери и взяла кроссовки.

Леа села.

— Ты куда?  Мы собирались и сегодня сходить в бар, около десяти. — Она кивком указала на меня. — У его группы еще один концерт там. Хочешь позависать? В этот раз напьешься ты, а я буду держать твои волосы над унитазом, — умоляла она.

— Я становлюсь дерганой. Думала пробежаться, — ответила Грейс, не отвлекаясь от надевания кроссовок.

Я оторвался от сообщений Итана и положил телефон на столик. Ей нравится бегать, серьезно?

— Ладно, а как насчет позависать со мной сегодня вечером? Мы  не виделись целых шесть месяцев, я соскучилась! — скулила Леа.

— Не знаю. Посмотрим, как я буду чувствовать себя после пробежки. Если вас не будет здесь, когда я вернусь, я напишу. — Она унеслась из комнаты в сторону входной двери.

Переглянувшись друг с другом, Коннер и Леа посмотрели на меня.

Леа встала.

— Не думаю, что после всего случившегося с ее братом, Джейком, ей стоит оставаться одной. Блин, ненавижу с ней бегать.

— Я составлю ей компанию, — предложил я. — И дам вам шанс побыть наедине. На кухне Коннер сказал мне, что возбужден. — Я не стал дожидаться, когда Леа начнет пререкаться или даже смеяться над услышанным. Я просто вскочил на ноги и бросился к двери, по дороге подхватив с пола толстовку.

Грейс разминалась на ступеньках, когда я вышел. Ее идеальное тело извивалось и скручивалось, и даже от вида ее в спортивных штанах, мой рот наполнялся слюной.  Я подошел к ней и, встав рядом, тоже начал разминаться.

Она замерла, заметив меня.

— Что ты делаешь? — спросила она, прищурив глаза.

Мне не хотелось давать ей повод подумать, что я таким образом желаю затащить ее в постель, поэтому я решил бросить ей вызов.

— Думаю побегать с тобой, — усмехнулся я. — Полагаю, ты не будешь против. Ну, знаешь, ты одна из моих приятелей, и этим я обычно занимаюсь с приятелями. Если, конечно, не думаешь, что это для тебя слишком сложно.

Она прищурилась еще сильнее, на губах ее появилась лукавая улыбка.

— Буду стараться изо всех сил. — И унеслась с места.

Это не бег, не спортивная ходьба. А яйцами об стену, она неслась на бешеной скорости.

Она направилась в сторону Пятой Авеню, свернула направо и пробежала мимо Музея Искусств Метрополитен. Пересекла Центральный парк и побежала вокруг водохранилища Жаклин Кеннеди Онассис. Я пытался бежать с ней в шаг, молча. Хотя кому я вру, я бы в жизни не смог бежать на такой скорости и одновременно разговаривать… и вот именно поэтому я молчал.