Шпионки в Париже - [19]

Боже мой, как же трудно написать и обосновать правдивую историю! А ведь правда, на самом деле, столь проста!

В поведении Маты Хари перед смертью нет ничего чрезвычайного. Все женщины, и все мужчины (за исключением Пьера Ленуара), которых я наблюдал перед расстрельной командой (я насчитал всего двадцать семь таких человек) держались очень хорошо. Это объясняется тем, что военная казнь включает очень торжественную постановку, в которой нет ничего устрашающего.

История Тоски смутила много умов. Вполне возможно, что какой-то маньяк захочет, в литературном бреду, переписать эту трагедию заново, сменив пол героев. Некоторые излишне сентиментальные жалобы действительно кажутся внушенными последним письмом благородного художника Марио Каварадосси его возлюбленной Тоске, великой певице, незадолго до его расстрела. Разумеется, драма Сарду великолепна, и вполне могла бы смутить нескольких слабоумных. Только в Венсене не играли комическую оперу, а музыку Пуччини там заменили горнисты артиллерии.

V: Маргерит Франсиллар «Я прошу прощения у Бога и у Франции!» – Женщины в разведывательной службе

Ниже среднего роста, как говорится в приметах, довольно миленькая, с очень длинными и ярко рыжими волосами, Маргерит казалась незначительной. Она была портнихой в Гренобле и честно работала, пока шпион, устроившийся в этом регионе задолго до войны, не сделал из нее свою любовницу. Шпион этот с началом войны поднялся по должности и стал руководителем немецкого шпионского центра в Женеве.

Маргерит, знала ли она точную профессию своего любовника? Она утверждала, что нет. Как бы то ни было, она ему беспрекословно повиновалась; я говорю «задаром», потому что немец ей не давал почти ничего.

Сначала бедная девушка стала курьером между Швейцарией и Савойей. Она перевозила в своей хозяйственной сумке – совсем просто – записки, которые незнакомые люди вручали ей для ее друга. На границе об этом просигнализировали, и вскоре Сюрте Женераль (сыскная полиция) установила за ней незаметную слежку, такой скромный эскорт, который к лицу скромному человеку и не дает себя заметить.

Инспекторы ухаживали за ней, в надежде вызвать ее на откровенность. Но Маргерит говорила мало и была верна: никакие попытки не смогли отвлечь ее от «своего долга».

Случай был редким. Ей позволили продолжать свои поездки некоторое время, так как, следя за нею, сыщики обнаруживали секретных агентов, действующих на этой части Франции, и по очереди сажали их в тюрьму. Она, таким образом, служила, сама об этом не подозревая, связью между полицией и шпионами.

Исчезнувшая!

Вечером она исчезла. Все поиски, проведенные в Гренобле, не дали результатов.

Но случай – который так часто помогает полиции – навел наших агентов на след одной из ее подруг, которой она сказала:

– Мой любовник не хочет больше, чтобы я оставалась в Гренобле. Куча народу, которые за мной следуют и цепляются ко мне, все очень настойчивые и слишком любезные. Я полагаю, что мой Франц очень ревнует. Он настоятельно требует, чтобы я уехала в Париж, и он мне действительно посоветовал оставить город, чтобы никто об этом не узнал. Так что я сяду на поезд на ближайшем вокзале, а когда прибуду в Париж, я тебе напишу.

Полицейские, упустившие ее, вздохнули с облегчением. То, что оставалось сделать, было детской игрой. На самом деле Маргерит не замедлила прислать своей подруге красивую почтовую открытку, на которой стоял ее адрес в отеле Латинского квартала.

Теперь Маргерит Франсиллар была выслежена.

В Париже она снова принялась встречаться с индивидами любых национальностей, вручавшими ей маленькие записки, которые она должна была передавать в Женеву. Были среди них румыны, испанцы, греки, датчане, шведы, даже неверные эльзасцы, которые, по очереди, приходили с ответными визитами к ней в отель.

Мышеловка

Жилище Маргерит превратилось в мышеловку, потому полиция действительно воздерживалась от ее ареста. Это верно, что она отлучалась время от времени, чтобы доставить сообщения для главы шпионажа в Швейцарии. Но эти передачи не представляли больше никакой опасности. На самом деле, если она отказалась предать своего любовника, чтобы просто предавать Францию – так как теперь знали, что она не игнорировала больше роль, которую ей пришлось играть – она охотно принимала приглашения на завтраки или на ужины, которые ей направляли агенты, ответственные за слежку за ней. Это была хорошая девушка! И в то время, пока она была за столом – она легко позволяла себя опоить – люди, очень любознательные по своей профессии, отправлялись в ее отель, рылись в ее ящиках, копировали или фотографировали документы, предназначенные нашим врагам, и снова все приводили в порядок.

Она потом без хлопот могла уезжать в Женеву. Было известно, что у нее было в сумке. И чтобы облегчить ее миссию, ей без колебаний обеспечивали легкость и простоту поездки. Ах, женщины! Как глупы те, кто используют их в работах, требующих осторожности и скромности. Так как, рано или поздно, они совершают оплошность и компрометируют или навсегда губят тех, кто ими пользуется.

Потому-то англичане никогда не хотели использовать женщин в разведывательной службе.