Шпион, вернувшийся с холода. Война в Зазеркалье. В одном немецком городке - [17]

Эш сделал паузу, чтобы дать Лимасу возможность поговорить теперь о себе самом, но тот не воспользовался ею, а лишь кивнул и сказал:

— Не слабо.

Эш хотел было заказать вина, но Лимас заявил, что по-прежнему предпочитает виски, и к тому времени, когда подали кофе, пропустил уже четыре порции. Похоже, он был в скверной форме: у него появилась типичная для пьяниц привычка присасываться во время питья губами к краешку стакана, словно боясь выронить или разбить его.

Эш ненадолго умолк.

— Вы ведь не знакомы с Сэмом? — спросил он.

— С каким еще Сэмом?

— С Сэмом Кифером, моим шефом. С тем парнем, о котором я рассказывал сейчас. — В голосе Эша послышались нотки раздражения.

— Он что, тоже был в Берлине?

— Нет, не был. Он превосходно знает Германию, но в Берлине никогда не жил. Сэм изрядно повкалывал в Бонне внештатным корреспондентом. Там вы могли с ним встретиться. Сэм просто миляга.

— Не припоминаю.

Они снова замолчали.

— А чем вы, старина, собственно, занимаетесь? — спросил Эш.

Лимас пожал плечами.

— Меня поставили на полку, — сказал он с дурашливой ухмылкой. — Взяли со стола и поставили на полку.

— Я что-то запамятовал, чем вы занимались в Берлине. Кажется, вы были одним из таинственных рыцарей «холодной войны»?

«О господи, — подумал Лимас, — ты слишком напрямик рвешься к цели». Вздохнув, а затем, покраснев, он возразил:

— Просто занимался конторской работой для этих поганых янки. Как и большинство из нас.

— Знаете ли, — сказал Эш, делая вид, будто собирается изложить итог длительных размышлений, — вам надо бы повидаться с Сэмом. Он вам понравится. — И вдруг озабоченно добавил:

— Алек, я ведь даже не знаю, как в случае чего с вами связаться.

— Это у вас и не получится, — бесхитростно заявил Лимас.

— Не понимаю, старина. Где вы живете?

— Где придется. Так, мотаюсь туда-сюда. У меня сейчас нет работы. А эти сукины дети нагрели меня с пенсией.

Эш с ужасом уставился на него.

— Но, Алек, почему же вы мне ничего не сказали? Ну, например, вы могли бы пожить у меня. Квартирка так себе, но вдвоем поместиться можно, если вас устроит раскладушка. Вы же не можете ночевать в кустах!

— Ну, теперь-то я в полном порядке, — возразил Лимас, похлопав себя по карману, в котором лежал конверт с деньгами. — Работу мне обещали. — Он кивнул, как бы в подтверждение собственных слов. — Через недельку или дней через десять. И тогда вообще никаких проблем.

— А что за работа?

— А черт ее знает. Работа — и точка.

— Нельзя так швыряться собой, старина! Вы же говорите по-немецки не хуже немца, я сейчас вспомнил. Это открывает перед вами огромные возможности.

— У меня уже были огромные возможности. Я торговал энциклопедиями в какой-то дурацкой американской фирме, разбирал книги в библиотеке по психиатрии, вешал табельный номерок на вонючей клеевой фабрике. А что еще я могу делать?

Он не глядел на Эша, уставившись глазами в стол, а его повлажневшие губы быстро шевелились. Эш, почувствовав его волнение, перегнулся к нему через стол и заговорил с убежденностью, близкой к ликованию:

— Но, Алек, вам нужны связи, разве не так? Я хорошо понимаю, как это бывает, сам оказывался в переплетах вроде вашего. Главное — понять, к кому обращаться. Не знаю, чем вы занимались в Берлине, да и знать этого не хочу, но ведь это была не та работа, где можно встретить влиятельных людей, верно? Если бы я не встретил Сэма пять лет назад в Познани, я по-прежнему сидел бы в дерьме по самые уши. Послушайте, Алек, поедем ко мне. Поживите у меня недельку-другую. Мы потолкуем с Сэмом и, может, еще с парочкой газетчиков из Берлина, если кто-то из них сейчас в Лондоне.

— Но ведь я не журналист, — возразил Лимас. — Писать я не умею.

Эш положил руку ему на плечо.

— Не суетитесь. Давайте-ка делать все по порядку. Где ваше барахло?

— Мое что?

— Ваши вещи: одежда, пожитки и всякое такое.

— У меня ничего нет. Я все продал, кроме того, что в свертке.

— В каком свертке?

— Коричневом бумажном пакете, который вы подобрали на скамье. Который я собирался выкинуть.

Эш жил на Дольфин-сквер. Квартира была именно такая, какую и ожидал увидеть Лимас, — маленькая и безликая, с подобранными на скорую руку вещицами из Германии: пивными кружками, крестьянской трубкой и несколькими второсортными фарфоровыми безделушками.

— Уик-энд я обычно провожу у матери в Челтенхеме, — сказал Эш. — Здесь бываю только по будням. Тут очень близко, — добавил он примирительно.

Они поставили раскладушку в крошечной гостиной. Было примерно половина пятого.

— Давно вы здесь живете? — спросил Лимас.

— Год или чуть больше.

— И легко сняли?

— Эти квартиры, знаете ли, не проблема. Даете объявление, и однажды утром вам звонят и называют адрес.

Эш приготовил чай. Лимас пил угрюмо, как человек, не привыкший к комфорту. Даже Эш, казалось, был чем-то подавлен. После чая он сказал:

— Пойду куплю чего-нибудь, пока не закрылись лавки. А потом решим, что делать дальше. Попозже я позвоню Сэму. Думаю, чем скорее вы с ним увидитесь, тем лучше. Советую вам немножко поспать — у вас очень усталый вид.

Лимас кивнул.

— Вы чертовски добры ко мне. — Он описал круг рукой. — Со всем этим.

Эш похлопал его по плечу, надел плащ и вышел.