Шпион в шампанском. Превратности судьбы израильского Джеймса Бонда - [73]

Трое израильтян, которые были вместе со мной в тюрьме Тура, обзавелись семьями, у всех есть дети. Виктор Леви стал сельскохозяйственным инженером, Роберт Дасса изучает восточные языки, Филипп Натансон стал фотографом. Марсель Ниньо, которая была освобождена вскоре после нас, недавно вышла замуж, и ее посаженой матерью была премьер-министр Голда Меир. Мы часто встречаемся впятером.

Несколько труднее уследить за другими нашими друзьями, которые сыграли какую-то роль в нашей египетской эпопее. Франц Кисов по-прежнему работает в заграничных представительствах германского концерна «Маннесман». Герхард Баух исчез с горизонта, и даже самые настойчивые репортеры не могли его отыскать. Говорят, что сейчас он работает в германском посольстве в Вашингтоне. Наш датский друг Ханк Ванкенбах, который был директором отделения компании «Шелл» в Каире, несколько лет назад ушел в отставку и недавно навестил нас в Израиле. В Каире он, естественно, знал меня как бывшего нациста, и это бросало тень на наши отношения в силу того, что он, как настоящий голландец, не испытывал никакой симпатии к нацистам. Теперь в Израиле он вспомнил, как когда-то в Каире в конноспортивном клубе, когда все сидели в тени деревьев за кофе, я нарисовал своим стеком на песке свастику. Когда он заметил, что этот символ ему не нравится, я нагло ответил, что с этим символом связано великолепное время. Он в ярости встал, покинул клуб и не показывался там около двух недель.

Наверное, тяжелее всех пришлось родителям Вальтрауд. Ее отец был болен диабетом, к тому же у него больное сердце и легкие. Три недели, которые он вместе с женой провел в египетской тюрьме, не улучшили его здоровья. По стандартам египетской разведки с ним обращались очень хорошо, но после выхода из тюрьмы ему сразу пришлось сделать операцию. Когда они вернулись домой в Хайльбронн, им долго не давали покоя газетные репортеры, и несколько месяцев они вынуждены были жить в настоящей осаде. Один репортер даже подсунул под дверь их дома подписанный чек с запиской: «Нужно интервью, сумму проставьте сами». Другой прислал телеграмму: «Пять тысяч марок за пятиминутное интервью». Когда они вышли из египетской тюрьмы, я попросил их никогда не давать интервью, и они пунктуально держали свое слово.

Вскоре после нашего с Вальтрауд возвращения в Израиль они навестили нас. Ожидая их в аэропорту, я испытывал некоторое беспокойство, как пройдет эта встреча. Ведь я женился на их единственной и любимой дочери, увез ее в Египет, сделал из нее шпионку и в конце концов засадил ее и их в тюрьму. Однако с первых секунд встречи стало ясно, что они думали только о нас, о нашем здоровье и о том, как бы сделать нам что-нибудь приятное. Я никогда не слыхал от них ни одного слова упрека.

Из египтян, которых я знал в Каире, большинство было арестовано. В течение нескольких недель они подвергались допросам, но в конечном счете все были освобождены. Некоторые офицеры, с которыми я находился в дружеских отношениях, были разжалованы, другие отправлены в отставку. Было установлено, что никто из них сознательно не принимал участия в моей разведывательной работе, но власти сочли, что они были неосторожны в своих контактах с иностранцами и разглашали важные сведения, к тому же все они получали от меня подарки, которые власти рассматривали как взятки.

Бедному Юсуфу Гурабу досталось больше всех. Он был лишен звания, с позором уволен из полиции, около года провел в тюрьме и наконец вышел на свободу без пенсии и вообще без каких-либо средств к существованию. Он вернулся в свой родной город Даманхур в дельте Нила, где у него имелся небольшой дом.

Иоганн фон Леер умер от старости вскоре после того, как я покинул Египет. Доктор Эйзель, который в течение многих лет был наркоманом, отправился в лучший мир из-за слишком большой дозы — гораздо более легкая смерть, чем та, на которую он обрекал тысячи узников концентрационных лагерей.

Все немецкие специалисты покинули Египет, им на смену пришли советские. Этот массовый отъезд немцев из Египта начался в уже 1964 году. Некоторые боялись Израиля, другие уехали потому, что им опротивела египетская администрация. Чуть позже, когда присутствие русских уже стало весьма ощутимым, все национальные авиационные и ракетные программы были свернуты и последние немецкие эксперты были уволены. Сегодня на заводах в Хелуане собирают советские «МиГи». Все ракеты, которые есть у египтян, советского производства.

Нас с Валырауд часто спрашивают о нашем отношении к египтянам, и, зная о том, что мы пережили, люди изумляются тому, что мы не испытываем ненависти к народу, который двадцать четыре года находится с нами в состоянии войны и продолжает считать Израиль своим заклятым врагом. В этой войне мне выпала роль вести борьбу за кулисами, средствами шпионажа. Это было трудно и иногда не очень приятно, но кто-то должен был делать и эту работу.

Мы с Вальтрауд, как и большинство израильтян, хотим видеть Египет своим добрым соседом. Нам очень хотелось бы снова поехать в Каир — на этот раз простыми туристами.

Об авторе, его книге и израильских спецслужбах