Шпион в шампанском. Превратности судьбы израильского Джеймса Бонда - [50]

— По-моему, вы зашли в этом слишком далеко, — ответил я, принимая сигарету от председателя суда. — Будет весьма интересный театральный ход, если судьи поверят этой белиберде. В самом деле, Самир, это уж слишком, такое не вписывается ни в какой сценарий.

— Я слышал, что вы с Самиром стали большими друзьями, — рассмеялся Хасан эль-Бадави.

— Друзья или нет, но это очень глупая шутка, ваша честь. Если вы дадите мне время, я смогу доказать, что это неправда.

— Успокойтесь, господин Лотц. Мы отлично знаем, что это письмо, как мы говорим, сфабриковано. Мы глубоко изучили вашу биографию и знаем о вас практически все с самого дня вашего рождения. В вашем прошлом есть некоторые моменты, которые вы стараетесь скрыть, но вы, конечно, не израильский офицер. Суд считает это письмо грубой фальсификацией и не будет принимать его во внимание. Но как вы думаете, господин Лотц, кому это понадобилось и в каких целях?

— Это явная попытка подвести меня под виселицу, — честно ответил я. — А это выгодно только Пилцу и евреям. Пилц и его компания хотят взять реванш за то, что я доказал смехотворность их утверждений о том, что именно я посылал им посылки с взрывными устройствами. С другой стороны, израильтяне хотели бы вашими руками убрать провалившегося агента, который им уже не приносит пользы, а, наоборот, сотрудничает с египетскими властями. Это единственное объяснение, которое приходит мне на ум.

— Может быть, вы и правы, господин Лотц. Вообще это довольно грязный прием, и мы больше не будем о нем говорить. Мы рассмотрим другие вопросы, которые не могут быть рассмотрены на открытом судебном заседании.

В неформальной и почти дружеской манере он стал расспрашивать меня о египетских офицерах и гражданских чиновниках, которых я использовал для получения информации. Я отвечал не задумываясь, в соответствии с протоколами допросов на предварительном следствии. Все вошло в норму, и ощущение пеньковой веревки на моей шее постепенно прошло.

Примерно через полчаса председатель суда сказал:

— Мы завершили ваш допрос. Завтра перейдем к допросу вашей жены. Суд объявляет перерыв до завтра.

Рано утром, еще до того, как пришли охранники, которые должны были отвезти меня в суд, комендант тюрьмы, через которого проходила вся почта, вошел в мою камеру. Он был довольно возбужден и бросил мне на кровать пачку газет.

— Так ты израильтянин? — спросил он.

— Как тебе в голову пришла такая бредовая идея? — ответил я.

Развернув газету, он начал читать:

— «Как известно, израильская разведка всеми силами пытается спасти своего шпиона Лотца. И это несмотря на то, что он полностью признался в своих преступлениях и раскрыл все секреты своей шпионско-террористической сети. Израильская торговая миссия в Кельне, которая, фактически, является прикрытием для израильской разведки, развила в этом направлении лихорадочную деятельность. Заместитель руководителя миссии, являющийся сотрудником израильской разведки, посетил недавно германский еженедельник «Штерн» с целью не допустить публикацию в этом журнале самой большой сенсации в деле Лотца. Она заключается в том, что Лотц вместе со своей матерью в 1933 году эмигрировал в Палестину и жил там в 1948 году, когда в результате создания Государства Израиль все евреи стали его гражданами. Позже Лотц продолжительное время служил в израильской армии в качестве офицера. Этот материал был готов уже месяц назад, и журнал намеревался опубликовать его во время судебного процесса, но израильская разведка этому помешала. Почему израильтяне действуют таким образом? Может быть, они боятся, что раскрытие подлинной биографии Лотца повлечет за собой его признание в более тяжких преступлениях? Действительно ли Лотц является израильтянином?

Некоторые немецкие наблюдатели здесь отмечают, что Лотц не говорит с тем немецким акцентом, который характерен для выходцев из Рейнской области, а его произношение не похоже на то, как говорит настоящий немец. Можно предположить, что он длительное время жил вне пределов Германии, хотя сам он утверждает, что работал в берлинской конноспортивной школе, когда на него вышла израильская разведка. Многие высокопоставленные нацисты после войны действительно покинули Германию, а те, кто остался, были или привлечены к суду, или покончили жизнь самоубийством. Если Лотц был нацистом, он по примеру других, скорее всего, скрывался бы где-нибудь под вымышленной фамилией. Если, несмотря на этот риск, он остался в Германии, то нашедшая его израильская разведка могла посредством шантажа заставить его работать на себя. С другой стороны, если бы Лотц был обычным армейским офицером, как он это утверждает, зачем ему было уезжать из Германии? Он мог продолжать спокойно жить и там. Есть и другие вопросы: почему, например, Лотц так старательно выгораживает свою жену и своего друга Кисова?

Для того чтобы занимать то положение в шпионской иерархии, которое, очевидно, занимал Лотц, он должен был быть гражданином страны, на которую работал. Совершенно очевидно, что положение Лотца как израильского гражданина, который занимался шпионажем в пользу Израиля, коренным образом отличается от положения Лотца, гражданина Германии, который шпионил для Израиля. Новый шеф израильской разведки, очевидно, не хочет, чтобы подробности его операций в Египте, в первую очередь против немецких ученых, стали достоянием гласности. Письмо, которое было оглашено в суде генеральным прокурором, содержит достаточно прозрачный намек на это».