Шпион в доме любви. Дельта Венеры - [89]

Они втроем легли на кровать. Они перестали трогать друг друга и теперь просто наблюдали, как красиво струится по ногам влага.

Однако они не могли удержаться друг от друга, и вот Элена и Лейла набросились на Бижу, твердо решив довести ее до величайшего наслаждения. Бижу оказалась покрыта поцелуями и укусами: ее катали по шкуре и истязали миллионы рук и языков. Она умоляла о том, чтобы ее удовлетворили, раздвигала ноги и пыталась кончить за счет того, что терлась о тела подруг. Те же не хотели, чтобы это произошло. Они пронзали ее языками и пальцами спереди и сзади и останавливались для того, чтобы встретиться языками — Элена и Лейла, слившись губами и сплетясь языками над раздвинутыми ногами Бижу. Бижу приподняла тело, чтобы получить поцелуй, который положил бы конец ее возбуждению. Элена и Лейла почти забыли о ней, осязая только языки друг друга. Бижу так распалилась, что принялась удовлетворять себя сама, пока Лейла и Элена не отняли ее рук и не навалились на нее. Ее оргазм оказался подобен сильнейшей боли. При каждом спазме она дергалась, словно в нее вонзали кинжал, и рыдала.

Элена и Лейла продолжали целоваться над ее распростертым телом, рука одной исследовала половой орган другой до тех пор, пока Элена не начала стонать. Пальцы Лейлы нашли ее ритм, и Элена приникла к ней, ожидая оргазма и одновременно пытаясь подарить Лейле то же удовольствие. Они постарались кончить вместе, однако Элена кончила первой и вырвалась из рук Лейлы, таким яростным был поток захлестнувших ее эмоций. Лейла легла рядом с ней и прижалась к ее рту своим лоном. По мере того, как Элена приходила в себя, губы ее начинали целовать промежность подруги. Лейла кончила, когда Элена уже кусала ее. Лейла, однако, была настолько возбуждена, что не ощущала зубов Элены.

Теперь Элена поняла, почему некоторые испанские мужья не хотят, чтобы их супруги познавали все формы эротики — делалось это для того, чтобы не зажигать в них неугасимой страсти. Вместо того, чтобы чувствовать себя спокойной и удовлетворенной любовью Пьера, она становилась только еще более восприимчивой. Чем сильнее она хотела его, тем больше ей требовались другие. Ей начало казаться, что она вовсе не заинтересована в сколько-нибудь постоянной любви. Она жаждала страстных мгновений с разными партнерами.

Она не желала даже видеть Лейлу. Она мечтала быть вместе со скульптором Жаном, потому что его состояние обостренной страсти было как раз таким, каким ей хотелось. Она мечтала гореть. Она самой себе казалась святой, стремящейся сгореть за любовь, — любовь отнюдь не религиозную, но ту, которая поглощает все плотское. Пьер пробудил во мне женщину, которой я не знала, женщину, которую невозможно удовлетворить.

Она словно побудила свое желание воплотиться, потому что обнаружила за дверью Жана. У того, как обычно, был для нее маленький подарок, который он неловко держал в руке. То, как двигалось его тело, как дрожал взгляд, обнаруживало страсть. Она уже чувствовала, что его тело овладело ею и он двигается так, как будто уже находится в ней.

— Ты никогда не была у меня дома, — униженно сказал он. — Ты никогда не видела моих скульптур.

— Так идем, — ответила она и пошла рядом с ним пританцовывающими шажками.

Они пришли в странно опустевшую часть Парижа недалеко от одних из ворот, город сараев, переделанных под жилища для художников и расположенных рядом с домами рабочих. Здесь жил Жан, окруженный статуями вместо мебели, массивными статуями. Сам же он был легкомыслен, изменчив и гиперчувствителен. Тем не менее ему удалось создать своими дрожащими руками эти грандиозные творения.

Его скульптуры были монументами, в пять раз превышавшими размеры оригиналов. Женщины были беременными, мужчины — вялыми и чувственными, с руками и ногами, похожими на корни деревьев. Одна из скульптур изображала мужчину и женщину, спаянных так тесно, что нельзя было отличить одно тело от другого, настолько слиты были их контуры. Соединенные гениталиями, возвышались они над Жаном и Эленой.

В тени этой статуи они сошлись, без слова, без улыбки. Даже их руки не двигались. Соприкоснулись только тела, повторив живой человеческой кожей единство статуи. Он прижался своими гениталиями к ее, словно таким образом намеревался проникнуть в Элену.

Он опустился на пол, словно затем, чтобы встать на колени, но снова встал вместе с подолом ее платья, так что оно собралось у нее под мышками. И вновь прижался он к ней, двигаясь то справа налево, то слева направо, то кругами, а несколько раз он вдавился в нее так яростно, что между ними не осталось ни малейшей воздушной прослойки. Она чувствовала, как его распухающая страсть трется о нее, словно он хочет разжечь костер при помощи двух камней, искривших при каждом его движении. В конце концов она заскользила вниз, как в веселом сне. Она упала на пол между его ног. Теперь ему захотелось сохранить эту позу, запечатлеть ее навеки и пригвоздить тело Элены своим членом. Они снова зашевелились, она отдала ему свою сокровеннейшую женственность, а он связал их. Она съежилась, чтобы лучше его чувствовать, и двигалась с почти невыносимым возбуждением, словно прикоснулась к его самому чувствительному месту.