Шпион среди друзей. Великое предательство Кима Филби - [49]

Филби связался с Николасом Эллиоттом (тот находился в Берне) и сообщил ему, что Эйлин, кажется, «умирает от какого-то загадочного недуга». Не мог бы Эллиотт найти швейцарского врача, который поставил бы правильный диагноз? Эллиотт мгновенно принялся за дело. После тщательных поисков он сообщил Филби, что нашел нужного человека: видный швейцарский профессор медицины ознакомился с симптомами Эйлин и полагал, что в силах ее исцелить. Чета Филби сразу же вылетела в Женеву, а в Берн их уже доставила машина скорой помощи; Эйлин поместили в хорошую больницу, а Филби остановился у Эллиоттов. Всего через несколько дней после прибытия Эйлин попыталась поджечь свою комнату, а потом рассекла себе руку бритвенным лезвием. Швейцарский доктор быстро установил, что Эйлин сама поранила себе голову и сама себя заразила. История с нападением на дороге оказалась вымышленной. Лондонский врач Эйлин, лорд Хордер, подтвердил, что его пациентка наносила себе вред еще с подросткового возраста. После этого Эйлин перевели в психиатрическую клинику, чтобы держать ее там под наблюдением. Эллиотт испытал глубокий шок, когда обнаружил, что эта «очаровательная женщина, любящая жена и мать втайне от всех страдала тяжелым душевным недугом». Эллиотты окружили ее нежной заботой; Николас дежурил у ее постели, кормил виноградом, развлекал шутками. Постепенно Эйлин восстанавливала силы, понемногу к ней возвращалось и самообладание.

Филби пришел в ярость, и такая реакция показалась Эллиотту весьма странной. Он ожидал, что Ким испытает облегчение, поскольку его супруге наконец-то поставили диагноз. Однако друг горько сетовал, что Эйлин водила его за нос, и клялся, что никогда ее не простит. «Гордости Филби был нанесен жестокий урон», — счел Эллиотт. Шутка ли, его, профессионального разведчика, сведущего в науке обмана, «столько лет дурачила» собственная жена! «Ему пришлось вернуться в Стамбул с сознанием того, что все годы, пока он жил с Эйлин, его постоянно обманывали». Эллиотт никогда бы не стал критиковать Кима, в особенности если дело касалось женщин. Он знал о внебрачных связях Филби и не осуждал его. Вообще-то у самого Эллиотта тоже была любовница — шведка, которую он тщательно скрывал от Элизабет. Брак мужчины — его личное дело, и с точки зрения Ника Эллиотта поведение Кима Филби было в порядке вещей. Но все же казалось странным, что его друг так разозлен обманом, который, в конце концов, носил скорее медицинский, нежели нравственный характер. Начиная с того момента, как грустно заметил Эллиотт, «брак неуклонно разрушался».

Не успела Эйлин провести в Стамбуле и месяца после возвращения из Швейцарии, как Филби объявил, что семья снова переезжает. Ему предложили один из важнейших постов в британской разведке — должность шефа МИ-6 в Вашингтоне, и он согласился.

Блокада Западного Берлина резко выявила возраставшее напряжение «холодной войны», и расстановка сил в отношениях Великобритании и США стала меняться. Время, когда МИ-6 могла покровительствовать американским любителям, новичкам в деле шпионажа, давно прошло, и нынче шпионским шефам в Уайтхолле приходилось бороться с непривычным и неловким ощущением от того, что теперь американцы играют первую скрипку, ведут войну нового типа против Советов и оплачивают связанные с ней расходы. Большую часть Второй мировой войны США находились в положении младшего партнера в вопросах разведки, с благодарностью следуя примеру британцев. Теперь они поменялись местами, но ветераны МИ-6 упорно стремились доказать, что Великобритания все еще является лидером в шпионской игре, несмотря на все более очевидный упадок империи. Один из способов остановить процесс распада — отправить в Вашингтон молодую звезду, героя разведки, обладателя впечатляющего послужного списка и наград за военные заслуги, живое свидетельство того, что британская разведка все в той же отличной форме, в какой всегда была.

В США Киму Филби надлежало поддерживать отношения между английской и американской разведками, способствовать контактам с ЦРУ и ФБР и даже осуществлять тайное посредничество между британским премьер-министром и американским президентом. МИ-6 едва ли могла выразить ему свое доверие в более явной форме. Его имя значилось в списке из трех кандидатов на заветный пост; окончательный выбор был предоставлен американцам. По словам историка ЦРУ Рэя Клайна, «именно Джеймс Хесус Энглтон назвал имя Филби».

Ким не спрашивал мнения Эйлин по поводу новой должности. Он даже не стал дожидаться одобрения советских кукловодов. Он принял соблазнительное предложение ровно через полчаса после того, как получил его. «Это позволяло мне одним ударом убить двух зайцев: снова оказаться в самом центре формирования разведывательных стратегий и с близкого расстояния изучать американскую разведку», — писал он. Новая должность также предоставляла ему «неограниченные возможности» для сбора свежих разведданных в пользу своих советских кураторов.

Стамбульские коллеги огорчились, узнав о новом назначении Филби — они уже успели привыкнуть к его жизнерадостности и компетентности. «И с кем же мне теперь работать?» — вопрошал посол, сэр Дэвид Келли. В Лондоне такой поворот рассматривали как естественный прогресс человека, предназначенного для карьерных высот. Эллиотт был в восторге; если он и почувствовал укол зависти к другу, который, похоже, взбирался по карьерной лестнице быстрее, чем он сам, то английское воспитание не позволило ему это показать.