Шпион. Последний из могикан - [8]

Воплощение этого идеала неминуемо требовало от художника романтического преувеличения. «…Шатобриан и Купер оба представили нам индийцев с их поэтической стороны и закрасили истину красками своего воображения»[28], — писал Пушкин в статье «Джон Теннер» (1836). На родине Купера аналогичные упреки сформулировал более пространно Марк Твен, обвинивший создателя романов о Кожаном Чулке в нарушении по меньшей мере восемнадцати из девятнадцати «законов, обязательных для художественной литературы»[29] («Литературные грехи Фенимора Купера», 1895). По юмористическому замечанию Твена, «даже вечным законам природы приходится отступить, когда Купер хочет пустить читателю пыль в глаза…»[30].

Это был спор реалистов с романтиком. Как бы предвидя подобные упреки, Купер в предисловии к «Последнему из могикан» заранее пояснял читателям, что, создавая образы своих героев, он сознательно жертвовал точностью изображения ради его поэтической выразительности. Это относилось, в частности, и к его работе над образом Кожаного Чулка, каким он представлен в этом романе. «Сделай я его (Натти Бампо. — А. Е.) не столь нравственно возвышенным, — писал Купер, — я, вероятно, был бы ближе к реальности; но он оказался бы менее привлекательным; а задача романиста — всеми силами стремиться к поэтичности»[31].

Эта романтическая поэтичность составляет главное художественное достоинство «Последнего из могикан».

Сюжетный механизм романа кое-где поскрипывает на ходу (литературные условности в еще большей мере сказываются в более раннем романе «Шпион»). Юмор Купера, восходящий к традициям английского романа XVIII века и основанный (как, например, в образах чудаков-педантов Ситгривса и Гамута) на однообразном обыгрывании одной и той же профессиональной «блажи» или мании, может показаться теперь старомодным, а диалоги героев — несколько риторичными. Но романы Купера захватывают читателя своим драматизмом. Всем своим творчеством он славит отвагу и разум свободного и деятельного «естественного человека».

Вслед за Купером поэтический мир индейского фольклора был воссоздан в знаменитой «Песни о Гайавате» (1855) Лонгфелло. В прозе традиции Купера были развиты и углублены замечательнейшим американским романистом XIX века Германом Мелвиллом; в его социально-философских романах «Моби Дик» (1851) и «Израиль Поттер» (1855) обнаруживается преемственная связь и с эпопеей о Кожаном Чулке, и с романом «Шпион». Романы Купера открыли новые горизонты американской литературе.

А. ЕЛИСТРАТОВА

Шпион, или повесть о нейтральной территории Перевод Э. Бер и Е. Шишмаревой

^{1}

Предисловие

Автора часто спрашивали, основывался ли он на событиях из реальной жизни, когда обрисовывал характер главного героя своей книги. Самый ясный ответ на этот вопрос автор может дать, просто изложив перед читателем факты, легшие в основу этого романа.

Много лет назад создатель этой книги посетил известного государственного деятеля, который в суровые дни Американской революции не раз занимал высокие посты. Разговор зашел о воздействии, которое оказывают на людей крупные политические события, и об очищающем влиянии любви к родине, когда это чувство с силой пробуждается в целом народе. Наш хозяин, возраст которого, занимаемое им положение и знание людей делали наиболее авторитетным участником подобного разговора, возглавил нашу беседу. Он остановился на том, какой замечательный сдвиг произвела великая борьба всей нации в войну 1775 года, придав новое, высокое направление мыслям и поступкам множества людей, до этого поглощенных самыми низменными житейскими заботами, и привел в доказательство своего утверждения историю, правдивость которой мог подтвердить лично, как ее прямой участник.

Распря между Англией и Соединенными Штатами Америки хотя и не была строго говоря настоящей семейной ссорой^{2}, однако имела много черт гражданской войны. Американский народ никогда не был фактически и конституционно подчинен английскому народу, но жители обеих стран были обязаны хранить верность их общему королю. Американцы, как самостоятельная нация, отвергли это обязательство, а англичане поддерживали своего государя в его попытке восстановить свою власть, и в этом конфликте проявились многие черты, присущие междоусобной войне. Большое количество эмигрантов из Европы стало на сторону короля, и было немало округов, где их влияние, вместе с влиянием американцев, сохранивших верность королю, дало значительный перевес сторонникам королевской власти. Америка была в ту пору еще слишком молода и слишком нуждалась в каждом верном соратнике, чтобы относиться равнодушно к этим местным расколам, даже если общее число их было незначительно. Однако опасность сильно возросла благодаря активности англичан, умело пользовавшихся этими внутренними раздорами; она стала еще серьезней, когда обнаружилось, что англичане пытаются вербовать различные части провинциальных войск и объединять их с прибывшими из Европы полками, чтобы заставить покориться молодую республику. Тогда Конгресс создал специальный тайный комитет, с целью разрушить этот замысел. Мистер X., рассказчик этой истории