Шпион, который спас мир. Том 2 - [69]

Даллес, сказал Горный, горько сетовал на монолитный характер советского общества и высокую бдительность нашего народа, заявив, что в военной области русские стараются сегодня сохранять непроницаемую завесу секретности.

Пеньковский и Винн, говорил Горный, пытались проникнуть сквозь непроницаемую завесу, на которую жаловался Даллес. Шпионажем занимаются не только профессиональные разведчики с дипломатическими паспортами. В это грязное дело втянуты члены различных делегаций, ученые, торговые агенты, студенты, туристы. Все это, разумеется, не способствует укреплению доверия между государствами или развитию сотрудничества в областях науки и культуры и международной торговли.

Империалистическая пропаганда всячески пытается способствовать насаждению отсталых взглядов среди советских людей, используя для этого родимые пятна прошлого: индивидуализм, склонность к разгульному образу жизни, частнособственнические инстинкты, надежды на изменение идеологического курса, для того чтобы использовать результаты в целях политических диверсий, одной из форм которых является шпионаж^{209}.

Горный постарался преувеличить значение разногласий между ЦРУ и СИС, заявив суду:

— В Париже сотрудники американской разведки, очевидно, решили «надуть» британских партнеров и организовать встречу с Пеньковским без их ведома.

Подводя итог, Горный сказал:

— Неизбежно возникает вопрос: как могло случиться, что человек, подобный Пеньковскому, который родился, воспитывался и получил образование в годы советской власти, в нашем обществе, мог до такой степени утратить моральные качества советского человека, потерять стыд и совесть, забыть элементарное чувство долга и в результате совершить такое тяжкое преступление?

До некоторой степени, продолжал Горный, описание Пеньковским самого себя в его показаниях соответствует истине, «однако его портрет следовало бы рисовать в не столь ярких красках, чтобы он получил большее сходство с оригиналом... Чудовищный карьеризм, эгоизм и непомерные амбиции Пеньковского проявлялись уже давно. Он всегда стремился общаться с людьми, имеющими авторитет и влияние, старался ублажать их и раболепствовал перед ними, чтобы потом хвастать своими дружескими отношениями с ними».

— Как бы Пеньковский ни пытался, ему никогда не удавалось скрыть полностью свои истинные мысли и намерения. В его служебной характеристике, составленной еще в 1955—1956 годах, указывалось, что он человек «мстительный и коварный, неслыханный карьерист, способный на любую подлость ради своей карьеры». Как точно и как правильно это было подмечено! Пресмыкаясь и раболепствуя, он добился, чего хотел, и эта губительная для него характеристика была положена под сукно.

Разумеется, такие выродки и ренегаты, как Пеньковский, которые заслуживают гнева и презрения всех советских людей, представляют собой нетипичное явление в нашем обществе. Однако этот пример ясно показывает, какая опасность таится в пережитках прошлого, стимулируемых чуждой нам идеологией, и во что они могут развиться, если мы утратим бдительность и не искореним их самым решительным образом.

Мы не должны также позволить отвлечь наше внимание от того факта, что империализм, обреченный на поражение, в своей дикой ненависти к новому коммунистическому обществу, которое идет ему на смену, возлагает большие надежды на насаждение своей порочной морали в умах некоторых неустойчивых людей.

Вот почему нам необходимо крепить бдительность, необходимо сосредоточиться и быть непримиримыми в борьбе за привитие нашим людям принципов, заложенных в моральном кодексе строителей коммунизма!

Обвинитель подводил итоги показательного судебного процесса, превознося до небес добродетели коммунизма и клеймя позором Пеньковского и Запад. «Моральное разложение» Пеньковского лежало в основе всех его преступлений, совершаемых в идеальном социалистическом государстве. Здесь не было места ни смягчающим обстоятельствам, ни таким неоспоримым мотивам, как страх перед ядерной войной или разочарование в результате искажения идеи коммунизма.

Предлагая суду вынести приговор, обвинитель просил, чтобы Винна приговорили к десяти годам лишения свободы, и потребовал смертной казни для Пеньковского.

— На земле нет места этому предателю и шпиону, продавшему свое Отечество.

Адвокат Пеньковского неоднократно отрицал, что его подзащитный был неудовлетворен советским правительством и властью, «которая его взрастила и воспитала», и настаивал на том, что его мотивы не были политическими.

Наоборот, утверждал он, у Пеньковского голова закружилась от успехов. Возможность оказывать благодеяния своим друзьям и выслушивать слова благодарности от окружающих «превратила Пеньковского в обывателя. Но в обывателя, обладающего большими возможностями, человека, который собственную карьеру, развлечения и личную выгоду ставил выше, чем интересы общества, выше, чем благополучие его друзей и родных».

Довод, что Пеньковский решился предать Советское государство из-за того, что прошлое отца стало препятствием для его карьеры, не был принят в расчет и, наоборот, характеризовался как «мелочная беспринципная злоба против его непосредственных начальников, которые, как ему казалось, тормозили его продвижение по служебной лестнице, тогда как его карьера значила для него все. Забыв об интересах своей Родины, которые он защищал во время Великой Отечественной войны, он стал изменником».