Шпион - [70]

– Амила, я не собираюсь уходить. Боже милостивый, неужели ты думаешь, что я мог бы тебя сейчас покинуть?

Она ослабила объятия, предоставив Джеймсу возможность двигаться. Он медленно, словно нехотя, почти полностью вышел из нее и тут же с силой и страстью снова вошел.

Она изнывала от желания. Горячее пульсирующее удовольствие, смешанное с затихающей болью, пронзило Филиппу. Она вцепилась ногтями в его широкие плечи.

Ее господин обладал ею, расположившись внутри ее, а она, щедро источая сексуальную влагу, облегчала его движения.

– Я видела звезды, – прошептала Филиппа. – Словно широкая серебряная полоса на небе…

Она замолчала, вдруг поняв, что Джеймсу чего-то недостает. Она ощущала внутри себя его плоть, все еще напряженную.

Может, она сделала что-то не так?

Темнота по-прежнему скрывала их от остального мира и друг от друга, а ей так хотелось увидеть его лицо, заглянуть ему в глаза. Спросить, почему он остается таким напряженным внутри нее и почему не испытал того, что испытала она.

Ей так хотелось признаться ему в любви.

Джеймс почувствовал, что девушка наконец-то расслабилась. Он хотел, чтобы она хоть немного пришла в себя. Сегодня, он это почувствовал, его красавица, похоже, впервые вознеслась на вершину блаженства.

Однако она была такой страстной, такой отзывчивой. Правда, тайна ее ушла еще глубже, но сейчас он не хотел над этим размышлять. Она, все еще не остыв, крепко обнимала его, и он хотел взять ее вновь.

Он опять начал двигаться. Девушка слабо охнула, и Джеймс закрыл ей рот поцелуем. Видимо, она не очень понимала, что он собирался сделать, у нее не было никакого сексуального опыта.

Вскоре он раскроет все ее тайны, но только не сейчас. Сейчас он был ее возлюбленным, а не следователем и уж тем более не «лжецом». Он ускорил темп, его мягкие движения стали более требовательными.

Филиппа наслаждалась его необузданностью.

– Взлетай со мной!.. – жарко шептала она. И они взлетели.

Глава 26

Сквозь сон Филиппа чувствовала, что ей что-то мешает, не открывая глаз, она попыталась снять с лица тонкую ткань, сообразив, что это всего лишь шарф, во время танца прикрывавший ее коротко стриженные волосы, которые у настоящей танцовщицы должны были волнами ниспадать на обнаженную спину.

Она стянула с себя ненужный уже лоскут и вновь уютно устроилась в теплых объятиях Джеймса.

Бархат простыни приятно щекотал ее обнаженное тело, хотя кожа Джеймса своим прикосновением доставляла ей гораздо больше удовольствия. Открыв глаза, она улыбнулась, чувственная истома до сих пор не покинула ее, в голове плыли грешные и прекрасные образы, в которые превращались заставленные полки кладовой. В сумеречном свете, проникавшем сквозь крохотное окошко, кладовка выглядела совершенно иначе. Впрочем, в страстных объятиях Джеймса ей было не до рассматривания стен, тем более что вряд ли что-то можно было увидеть в полной темноте.

Но почему стало светлее?

Она заснула. Ужас моментально прогнал остатки сна.

Господи, уже утро. В любую минуту Джеймс может проснуться и увидеть ее!

Филиппе потребовалось совсем немного времени, чтобы высвободиться из-под руки Джеймса, нежно обнимавшей ее, но девушке показалось, что прошла целая вечность. Каждый раз, когда его дыхание затихало, душа у Филиппы уходила в пятки.

Ее тело ныло от восхитительного вторжения, его следы остались на ее бедрах, но помыться она сможет, лишь вернувшись в дом Джеймса Каннингтона.

Она быстро надела одежду Филиппа, аккуратно сложенную за стоявшим в углу большим ларем, где Баттон оставил ее прошлым вечером, и собрала остатки своего танцевального костюма, разбросанные по крошечной комнате. Беспорядочно скомкав лоскуты тонкой ткани, она забросила их на верхнюю полку. Как-нибудь попросит Баттона принести его.

Хотя вряд ли он ей когда-нибудь понадобится. Но если восточной красавице Амиле придется исчезнуть, она не должна оставлять после себя даже никаких следов.

Утро вступило в свои права. Предрассветная мгла рассеялась. Плохо, конечно, что гувернера воспитанника мистера Каннингтона увидят выходящим из клуба, но Филиппа, несмотря ни на что, верила, что ей удастся уйти незаметно.

Взявшись за дверную ручку, она бросила взгляд на своего спящего возлюбленного. Он лежал на перине, покрытой красным бархатом, его обнаженное тело было прикрыто лишь лоскутом ткани, который он во сне натянул на свои чресла. Одна рука, согнутая в локте, лежала под его головой, а вторая нежно обнимала большую подушку, которую Филиппа подложила Джеймсу вместо себя.

Он все еще обнимал ее.

Нет, не ее. Амилу.

Внезапно она возненавидела танцовщицу, которую сама же и создала. Она не была восточной богиней. Она была обыкновенной худенькой девушкой, которая даже не могла похвастаться своими волосами. Воображение Джеймса, а не ее прелести, бросило его в объятия танцовщицы. Повстречай он настоящую Филиппу Этуотер, вряд ли посмотрел бы на нее второй раз.

Ее пронзила острая боль. Зачем она это сделала?

Филиппа шагнула к двери и снова посмотрела на Джеймса, такого сильного и привлекательного. Он был похож на спящего хищника и, несомненно, стал бы опасен, узнай он всю правду.