Шпион - [68]

– Господи! Ну почему же ты исчезла тогда? – прошептал Джеймс. Он чуть приподнялся и осторожно положил руку ей на грудь. – Наверное, ты очень коварна, моя шалунья? – Его низкий голос был полон любви и вожделения, он проник прямо в ее разгоряченное нутро, разбудив неистовое желание немедленно познать этого мужчину.

Не говоря ни слова, она потянулась к нему.

– Возьми меня, – прошептала она по-арабски, забыв о данном себе обещании не произносить ни слова. – Окутай меня своей мощью, владей мной, мой господин.

– Оказывается, ты умеешь говорить!

Продолжая ласкать ее грудь, он, опершись на локоть, навис над девушкой, устроившись между призывно разведенными бедрами.

– Как зовут тебя, красавица? – шепнул он, обдав горячим дыханием ее шею.

– Амила, – также шепотом ответила она.

«Мечта».

– Моя Амила – Теперь его дыхание легко коснулось ее губ.

«Моя».

Она кивнула, зная, что он почувствует это движение и поймет, что она готова безраздельно принадлежать ему. И то, что сейчас должно было между ними произойти, не могло связать их сильнее, поскольку силу привязанности, которая навсегда поселилась в ее сердце, превзойти было невозможно.

Она жадно целовала его, не в силах насытиться вкусом его таких горячих, таких мужественных губ, сплетение их языков было настолько интимно и неистово, что казалось, этот поцелуй мог бы длиться всю ночь.

Страсть волной захлестнула Филиппу, и ей до боли захотелось попробовать на вкус все его тело.

Филиппа повалила его на спину. Джеймс засмеялся и без сопротивления утонул в пуховых глубинах. Оказавшись поверх него, Филиппа наслаждалась даже холодным щекотанием пуговиц его жилета. Возможно, в какой-то иной момент ей было бы достаточно тех ощущений, которые давала ей эта игра с одетым, сгорающим от желания мужчиной, но времени в ее распоряжении было мало, а сегодня вечером она еще многое хотела довести до конца.

– Я все еще слышу звон колокольчиков, – пробормотал он. – А ведь я совершенно уверен, что ты обнажена, как вяз зимой. Может, колокольчики у тебя…

Она закрыла ему рот поцелуем, оставив на его губах лишь приглушенный смех.

– Лежи спокойно, – прошептала она по-арабски, – Совсем скоро ты найдешь мои колокольчики.

Филиппа начала развязывать его галстук, плотная шелковая лента оказалась неожиданно длинной, и, устраиваясь поудобнее, она оседлала его бедра.

– О Амила! – простонал он, прижимаясь своим мужским естеством к ее телу. – Что ты со мной делаешь?

Она стащила с него галстук и расстегнула жилет. На очереди были запонки. Наконец она соскользнула с него и, легко потянув, заставила сесть. Охваченный нетерпением Джеймс, стиснув зубы, срывал с себя одежду, ему не хотелось терять ни одной драгоценной минуты.

Наконец последняя деталь его великолепного костюма была безжалостно брошена в темноту кладовки, и Филиппа коснулась его обнаженного тела.

Как ей хотелось увидеть его!

– Как мне хочется увидеть тебя, – прошептал он. – Но ты нарочно выбрала комнату, где нет даже крохотной свечки.

Она прильнула к нему и, жадно погладив его плечи, почувствовала, как дрожь пробежала по его телу.

– Я вижу тебя, – прошептала она. – Я вижу каждую твою черточку, такую сильную и мужественную. Ты принадлежишь мне, мой благородный король-воин. Ты моя луна и мои пески, и я буду путешествовать по тебе очень долго, чтобы запомнить каждый дюйм твоего тела.

Джеймс лежал на спине, ее слова, которые она шептала, касаясь губами его груди, одновременно и возбуждали, и озадачивали его. Она была воплощением его мечты, но эта девушка прикасалась к нему так, словно это он был ее любовью. Как могут ее нехитрые ласки быть исполнены столь сильных чувств? Должно быть, от одиночества и вожделения он выдает желаемое за действительное и принимает за любовь ее греховную страсть.

Но ему все равно. Он в любом случае готов принять эту романтическую интерлюдию. А еще он жаждет быть любимым, пусть хоть на одну ночь.

Хотя в глубине души теплилась слабая надежда, что, возможно, в этот раз ему удастся убедить девушку не исчезать.

Ее легкие ласковые руки коснулись его напряженного естества и замерли, словно испуганные птицы. Потом она медленно и осторожно начала исследовать его плоть. Филиппа не была готова к тому, что обнаружила. Это было не совсем то, чего она ожидала, основываясь на созерцании греческих скульптур и разглядывании рисунков в индийских свитках. Эта твердая мужская плоть, напоминавшая древко копья, была пленительна. Ощущение этой тонкой шелковой кожи под своими пальцами пленило Филиппу, и она, подчиняясь до сих пор спавшему инстинкту, скользнула по его члену, сначала осторожно вверх, потом, уже решительней, – вниз. Своей большой теплой ладонью он накрыл ее руку.

– Амила, если ты продолжишь, боюсь, мы оба будем разочарованы.

Она неохотно убрала свою руку. Он тут же вернул ее на прежнее место.

– Пожалуйста. Ласкай меня, но только не этим движением.

На короткое мгновение Филиппа вернулась к этому удивительному символу мужественности, потом неохотно оставила его. Еще так много предстояло узнать.

Она легко провела ладонями по его мускулистым бедрам, поскольку с той самой ночи у камина они занимали довольно значительное место в ее фантазиях. Осмелев, она провела рукой по твердому рельефному животу, затем по широкой мощной груди, которую не могла, забыть с тех пор, как разъяренный Джеймс, выскочивший из ванны, влетел в комнату Робби.